Дневник Аделины Блейз. Часть 2

магазине. Специально для тебя... Ага, нашел. Итак, притча о Великом Гаррике. — Сергей поудобнее устроился в кресле и начал читать: — «Это история о человеке, страдавшем от глубочайшей меланхо­лии. Человек этот ходил по лучшим врачам того вре­мени, но никто из них не смог помочь ему. Наконец он явился в приемную лучшего доктора — целите­ля души. Доктор предположил, что, возможно, его пациент сможет найти утешение, душевный покой и исцеление в любви. Но человек возразил, что лю­бовь никогда не была для него проблемой, что он лю­бил так, как, очевидно, не любил никто в мире. Тогда доктор предложил ему отправиться в путешествие, чтобы взглянуть на мир. Печальный пациент отве­тил, что может сказать без преувеличения: он уже посетил все уголки мира. Врач порекомендовал за­вести хобби: заняться искусством, спортом и тому подобными вещами. На каждый совет пациент от­вечал, как и прежде: он уже прошел через все это и не почувствовал облегчения. У врача возникло по­дозрение, что пациент, возможно, страдает ничем иным, как патологической лживостью. Он не мог ис­пытать все, о чем говорил. Но доктор был хорошим целителем, и наконец-то его осенило: „Ах! — вос­кликнул он. — У меня есть прекрасный рецепт для вас, сэр! Вы должны посетить последнее выступле­ние величайшего из комедиантов наших дней. Оно вам доставит такое удовольствие, что вы совершен­но забудете о своей меланхолии. Вы должны явить­ся на представление Великого Гаррика!'

Тогда пациент взглянул на доктора с самым пе­чальным видом, какой только можно вообразить, и произнес: „Доктор, если это ваш последний совет, то я пропал. Я и есть Великий Гаррик'».

Сергей захлопнул книгу и взглянул на нас с мягкой улыбкой. Мы молчали.

— Да... — произнесла наконец Вика. — В этом что-то есть.

— Вот за это я и люблю Кастанеду, — ответил Сергей. — К ситуации, описанной в этой притче, приходят многие люди. Иные из них не находят ни­чего лучше, чем покончить с собой. Но это не толь­ко не решает их проблем, но, напротив, усугубляет. Ведь не случайно самоубийство у верующих счита­ется одним из самых тяжких грехов — самоубийц даже не хоронят на общем кладбище.

— И где выход из этой ситуации? — спроси­ла Вика.

—Выход—в служении. Когда все теряет смысл, единственное, что может удержать тебя на плаву, это служение Богу. Или, если кому не нравится это слово, Духу, Абсолюту, Изначальной Силе — от перемены слов суть здесь не изменяется.

— А что ты понимаешь под служением? — не отставала Вика. — Конкретно?

— Сложный вопрос... — Сергей потер перено­сицу. — Понимаешь, здесь едва ли не все зависит от конкретного человека. От того, кто он, чем зани­мается, что может дать миру. Скажем, музыкант может служить Духу, выражая его в своем творче­стве. Вспомните Баха, Бетховена и многих других гениальных композиторов. Писатель, художник, простой гончар — каждый может привнести Дух в свое творчество. А Дух — это прежде всего красо­та, гармония. Служа красоте, выражая ее в своей деятельности, человек служит Духу. Но маги идут еще дальше: если для простого человека красота является лишь частью его жизни, то для мага не остается ничего, кроме красоты. Маг видит красоту во всем: в грохоте молний и в плеске волн, в полете птицы и в доброй улыбке. Он любуется красотой и сам творит красоту. Все его действия — красивы, чисты, изысканны. Маг выражает ими Дух, и Дух выражает себя в действиях мага.

— И Бог будет помогать такому человеку? — спросила Ольга, с интересом взглянув на Сергея, я уловил в ее глазах хорошо знакомый мне блеск. Так бывало всегда, когда она готовила какую-то пакость.

— Будет, — согласился он.

— Ну, а как же тогда все те, кто свято верил в Бога, служил ему, но погиб? — с невинной улыбкой добавила Ольга. — Или они плохо верили?

— Я понимаю, о чем ты, — кивнул Сергей. — Но и данном случае ты рассматриваешь смерть как не­что очень плохое, тогда как для кого-то она может стать мощным толчком для роста. Особенно если смерть эта мученическая, за веру, или жертвенная, «за други своя». Ведь это действительно духовный подвиг — когда человек, презрев смерть, погибает ради веры или ради того, чтобы кого-то спасти. Его поступок красив и возвышен. Такой смерти можно только пожелать, — он улыбнулся, и я не понял, серьезно он говорит или шутит.

— Красота спасет мир? — с улыбкой спроси­ла Вика.

— Да, — кивнул Сергей. — Плохо лишь то, что эта фраза стала слишком избитой. Люди уже не понимают, в чем ее суть. А суть одна — служение Духу, служение красоте. И, служа Духу, мы пред­лагаем ему самое лучшее, что в нас есть...

Дальше разговор как-то незаметно сместился к нашим конкретным делам. Говорили о профессо­ре, о том, как нам найти третий Ключ. Вспомнили и идею Вики поменять местами строчки в ее Клю­че — на всякий случай, для безопасности. Я не мог не поразиться тому, насколько удачной и своевре­менной оказалась ее задумка.

— Думаете, Мейер не догадается? — спросил я.

— Как минимум, ему придется повозиться, — ответил Сергей. — А нам сейчас важно выиграть время. Что касается третьего Ключа, то мы его по­лучим.

— Как? — спросила Ольга.

— Не знаю. Я над этим сейчас как раз рабо­таю, — он улыбнулся. — Но в итоге Ключ все рав­но окажется у нас. Может быть, Мейер отдаст его нам сам.

— Это слишком нереально... — Вика на секунду оторвалась от книги о трансерфинге. Я уже давно заметил, что она обладала удивительной способ­ностью делать несколько дел одновременно: на­пример, читать книгу и слушать разговор.

— Вика, события делает нереальными наше мнение о том, что они нереальны. Просто мы при­выкли бороться за победу, вырывать ее. В пра­вильном же варианте, как я уже не раз говорил, ты просто идешь и берешь то, что тебе нужно. Уверяю тебя, если бы Мейер не был магом, если бы за ним не стояла сила его Ордена, все было бы намного легче. Помнишь фильм «Терминатор»? Для терми­натора не составляет проблемы справиться с чело­веком, потому что это совершенно разные весовые категории. Но, когда в схватке встречаются два тер­минатора, их шансы уравниваются. Так и с магами. Но у нас по сравнению с Мейером есть некоторое преимущество: он влияет на мир силой, заставляя события идти по нужному ему сценарию. Мы же позволяем миру реализовать нужные нам события. В первом случае — насилие, во втором — мягкая ненавязчивая подсказка. А насилия, как известно, не любит никто. Мягкий вариант гораздо лучше, и, если кто-то и может нам помешать на этом пути, то это только мы сами.

— Это ты о желаниях? — догадалась Ольга. — В том смысле, что желания не сбываются, поэтому нужно не желать, а просто брать?

— В том числе, — согласился Сергей. — Про­сто, куда ни кинешь взгляд, везде увидишь дей­ствие равновесных потенциалов. И любые страхи, неуверенность в себе или, напротив, чрезмерная уверенность тут же приводят к возникновению равновесных потенциалов, действующих против нас. Поэтому нужно быть очень аккуратными — скользить по морю жизни, как говорит один из моих друзей.

— А чем мешает неуверенность? — поинтере­совалась Ольга. — Ведь должно быть так: я не уве­рена в результате, и твои равновесные потенциа­лы, наоборот, помогут мне его достичь.

— Начнем с того, что это не мои потенциалы, — улыбнулся Сергей. — А неуверенность плоха тем, что она тянет за собой целый воз проблем. Ну, пред­ставь: ты идешь на важную встречу, тебе нужно по­лучить результат. Чтобы его получить, нужно, как минимум, понравиться собеседнику. В итоге ты пы­таешься быть милой, обаятельной, или уверенной в себе, или еще какой-то. Пытаешься соответствовать тому имиджу, который нужен для этой встречи. И в результате получаешь прямо противоположный ре­зультат: ты скованна, зажата, у тебя вымученная улыбка, ты заикаешься — и так далее. Все, чего ты хочешь избежать, начинает проявлять себя в полной мере. Рецепт от этой болезни все тот же — снизить свою важность. Перестать заботиться о том, как ты выглядишь, как тебя воспримут. Плюнуть на все и быть собой. То есть с той же неуверенностью не надо бороться, как и вообще с чем бы то ни было, — надо отпустить себя, расслабиться. Не пытаться соответ­ствовать каким-то представлениям о том, как надо себя вести. И тогда произойдет удивительная вещь: все начнет получаться само собой.

— У нас в автосервисе парень один работает, — вставил я. — На вид — ну, полное чучело. Но девок клеит просто мастерски. Один раз, — с Олей я тогда еще не был знаком — мы зашли в кафе. И видим: сидит потрясающая девица. Не в моем вкусе, — тут я снова взглянул на Ольгу, — но выглядит замеча­тельно. К такой и подойти-то страшно — знаешь, что она тебя тут же отошьет. А Колян говорит: «Хочешь, я сейчас ее склею?» И точно: подходит к ней, о чем-то говорит. Садится за столик. Болта­ют минут двадцать, затем