праве на смерть?
– В прошлый раз я обманул тебя, сказав, что нас осталось только двое. Думал, ты осознаешь всю тяжесть возложенной на нас ответственности. Прости меня.
– А Кволуд?! Он растворил свое эфирное тело в плазме квазара!
– Кволуд – идиот! Туда ему и дорога. Без него будет легче. Концентрация зла, которое он проповедовал, безусловно, дает мощнейший импульс для выживания, но не способна стимулировать длительное развитие. – Скелет завертел своей хрустальной черепушкой, осматривая камеру. – Плохое жилище. Не могу поверить, что ты по доброй воле поселилась в этой убогой квартирке. – Хадаг толкнул плечом дверь. – Да еще и запертой снаружи.
– Ты всегда любил устраиваться с максимальным комфортом, – усмехнулась Элька и сделала круговое движение рукой с растопыренными пальцами.
Серые стены затянулись золотистой дымкой. Шершавый пол разгладился и превратился в мягкий ковер с аляповатым узором. Из него сами собой выросли два удобных кресла с высокими подголовниками. Скелет сразу же опустился в одно из них и щелкнул костяшками пальцев. Рядом с его правой рукой прямо из затхлого воздуха возник со вкусом сервированный столик. Хадаг поднял пузатую бутылочку и плеснул немного водянисто-зеленой жидкости в два изящных бокала. Элеонора села напротив гостя и взяла бокал за длинную тонкую ножку.
– Астральный курцегалоп. Мы пили его, когда были дома, – с ностальгической улыбкой проговорила она, рассматривая искрящийся напиток на просвет. – Ненавижу этот цвет раздавленной лягушки.
– Кстати, о земноводных, – скелет помахал своей костистой кистью перед ее лицом. – Здесь плохо пахнет.
Элеонора поставила бокал, снова растопырила пальцы и сделала несколько пассов. Ничего не произошло. Хадаг с насмешкой наблюдал за ней.
– Не мучайся, – сказал он. – Структура пространства вокруг этой планеты не совсем такая, как обычно. Здесь я позволил себе немного поэкспериментировать.
Элька вздохнула и опустила руку. Янтарно-абрикосовый туман, окутывавший стены, внезапно рассеялся. Непонятно откуда подул пропитанный йодом свежий ветерок. Он шевелил Элькины волосы и шуршал большими душистыми листьями на толстых виноградных лозах. Гибкие стволы со всех сторон обступили кресла и, переплетаясь, образовали живой свод над Элеонорой и ее гостем. Зеленая беседка стояла на самом краю утеса, глубоко врезающегося в бурлящее где-то внизу море. Перламутровое светило опускалось к самому горизонту и красиво тонуло в бирюзовых волнах, отбрасывая лазоревое зарево на нежно- оливковые облака. На далекой линии, отделяющей небесную сферу от водной глади, виднелся роскошный трехмачтовый парусник.
– Где это мы? – восхищенно спросила Элеонора.
– Моя фантазия, – отмахнулся Хадаг. – Разумная жизнь не может существовать рядом со светилами такого спектрального класса.
– А было бы неплохо попробовать, – Элька сделала маленький глоток из бокала. – На такой красоте можно вырастить добрую и сильную расу.
– Кажется, ты начинаешь возвращаться в ряды живых. Честно говоря, мне порядком надоело бороться с суицидальными настроениями среди богов.
– Ты действительно считаешь нас богами? – Элеонора взяла в руки пару изящных бамбуковых палочек и извлекла ими из красивой вазочки что-то непонятное, но очень ароматное. Чувство голода, а точнее, воспоминание о нем продолжало терзать ее, хотя бессмертные и не нуждаются в обычной пище. Они способны получать энергию из чего угодно, но сейчас ей хотелось просто от души налопаться.
– А кто же мы, по-твоему? Вечные, всемогущие, несокрушимые. Мы создали эту Вселенную.
– Эта Вселенная существовала до того, как мы пришли сюда, – Элька положила кусок незнакомой пищи обратно в вазочку и сотворила себе аппетитного цыпленка табака на одноразовой тарелке. Немного подумала и добавила к нему чесночную подливку с куском черного хлеба.
– Мы принесли сюда жизнь и разум, – высокопарно произнес Хадаг. Его челюсти обиженно щелкнули. Он всегда злился, когда кто-то пытался принизить его заслуги.
– В момент Большого взрыва, когда наш ковчег вошел в только что рожденное пространство, сюда проник кто-то еще, кроме нас, – возразила Элеонора.
– Да. Свора тараканов на камбузе нашего звездолета, – сварливо пробурчал Хадаг. – Эти твари расплодились, поумнели и подросли. Теперь их потомки, по прозвищу скитмуры, свирепствуют по всей Галактике и не дают покоя даже мне.
– Я говорю не про скитмуров. Я имею в виду того, кто пришел независимо от нас. Возможно, именно он привел нас сюда.
– Я не верю в Того, Кто Над Нами. Эту глупую легенду придумали сами демиурги, – отмахнулся скелет. – На этутему тебе лучше поговорить с восьмируким Маго, зажигающим звезды.
– Тогда, боюсь, ты не поймешь причины моего ухода, – Элеонора с аппетитом обсосала куриную косточку, потом макнула хлеб в соус и сунула его в рот. Ее глаза сами собой закрылись от удовольствия. Морской пейзаж при этом ничуть не изменился. Она еще несколько раз для проверки опустила и подняла веки. Ни виноградные лозы, ни парусник не исчезали. Пропадали только Хадаг, стол и кресла.
– Жулик! – весело выкрикнула она. – Это же наведенная галлюцинация! Так и я могу!
– А чего зря стараться? Ты решила родиться в человеческом теле, прожить человеческую жизнь и умереть человеческой смертью. Вот и получай обычные человеческие чудеса.
– Не злись, – примирительно произнесла Элеонора. – Мне, действительно, всё надоело. Наша работа бессмысленна. Боюсь, мы не те боги, которые нужны этой Вселенной.
– Значит, ты уходишь? – Голова Хадага низко наклонилась на гибких шейных позвонках. Рубиновые глаза смотрели исподлобья. В них вспыхивали целые снопы багровых искр. Элька помнила, что это означает крайнюю степень раздражения. Обычно, когда у Хадага так пылали глаза, он взрывал планеты и гасил звезды, чтобы успокоиться. – Значит, ты считаешь свою работу законченной? Ничего не хочешь исправить и
