действие одноразовый импульсный реактор. Реварт распластался на булыжниках. Тяжелая волна ударного силового поля прокатилась по телу, с силой вдавливая десятника в камни. Во дворе замка поле было слабым, а вот, когда оно доберется до стен… Оглушительный грохот сотряс крепость до самого основания. Десятник вжался в плац, мечтая стать похожим на плоскую пшеничную лепешку. Он зажмурился и не видел, как кренились башни, как крепостные стены разлетались на куски, заваливая окрестности грудами камней. Невыносимый лязг и скрежет на несколько бесконечно длинных мгновений заполнили Вселенную.
Только когда всё стихло и ласковый порыв свежего ветра пошевелил волосы на голове оглохшего Реварта, он отважился оторвать лицо от брусчатки и приоткрыть глаза. Большая часть стен отсутствовала, и воздух, напоенный ароматами леса, беспрепятственно выдувал из руин запахи гари, крови и смерти.
– Ну вот и всё, – облегченно прошептал Реварт. – Даже монстры Забвения не могут выдержать удар силового поля.
Словно поддакивая его словам, неспешно рассыпалась чудом устоявшая арка над исчезнувшими главными воротами. Реварт вжал голову в плечи и поспешил ко входу в графские покои. Нужно торопиться. Будет глупо погибнуть от упавшего на голову кирпича после того, как он выжил в такой страшной передряге.
Навстречу ему по ступеням, безмятежно и не глядя себе под ноги, спускались двое. Мужчина и женщина. Их совершенно не волновали разрушения и смерть, царившие повсюду. Они спокойно беседовали и улыбались друг другу. Женщину Реварт узнал сразу. Это была королева Элеонора. Помнится, как-то ночью Какун поднял весь гарнизон, чтобы организовать ей достойную встречу. Вскоре после торжественного построения десятник стал одним из тех, кто участвовал в уничтожении королевской свиты и пленении самой королевы.
Мужчина тоже был хорошо знаком Реварту, но десятник отказывался верить своим глазам. Рядом с королевой неторопливой походкой шел радист. Тот самый радист, которого Реварт по приказу Какуна прикончил в рубке. Десятник тогда стрелял с двух рук из двух арбалетов, и обе стрелы попали в предназначенные им цели. Реварт совершенно точно помнил, как из пронзенного горла радиста брызнула кровь. Предатель пытался передать в Глогар сообщение о том, что в замке в качестве вакцины от пепельной немочи используют кровь убитых детей. Дурак и самоубийца! Хотел погубить весь гарнизон, собака. Какун вовремя разоблачил изменника. Радист не мог сейчас идти по лестнице!
Королева ласково положила руку на плечо покойного радиста и проникновенно проговорила:
– Всё нормально, Пронт. Ты молодец. Ступай домой.
Радист удивленно озирался по сторонам, будто еще не до конца осознавал происходящее.
– А как же то место, где я жил с бабушкой? – плаксиво спросил он. – Там было так хорошо. Я думал остаться там навсегда. Когда я смогу вернуться?
– Обязательно вернешься, – успокоила его Элеонора. – Как говорится, все там будем. Но торопиться не следует. У каждого своя миссия. Иди.
Задумчиво посмотрев на Реварта и, похоже, не узнав его, радист направился к разрушенным воротам. Десятник и королева проводили его взглядами.
– Теперь ты, – Элеонора повернулась к Реварту и строго посмотрела ему в глаза. – Зачем ты убил хорошего человека?
Реварт непонимающе пожал плечами.
– Он еще дочку не родил, а ты в него из арбалетов, – она горестно покачала головой. – Ты хоть знаешь, кем станет его дочь? Хотя какая разница, кем она станет.
– Я выполнял приказ. – Реварт сурово насупился. Он точно знал, что ни один суд не может осудить его за то, что он был хорошим солдатом.
– Признавайся, кровь пил?
Десятник честно кивнул. От королевы исходила непонятная сила. Реварту даже не приходило в голову, что можно просто оттолкнуть ее и продолжить свой путь. Почему-то ему уже не хотелось никуда идти. Наверное, пришел час рассчитаться по старым долгам. Дорога десятника Реварта закончится на этой лестнице.
– Раскаиваешься? – Элеонора хитро прищурилась.
Реварт отрицательно помотал головой.
– Я поступал как все.
– Жить очень хотелось? – утвердительным тоном осведомилась королева. – А что в «Завете Предков» сказано про людоедство, помнишь? «Да испепелит горячий снег употребившего в пищу плоть человеков».
– Все религии врут. Не существует никакого горячего снега и никакой божественной длани, – безнадежно возразил Реварт.
– Я много лет прожила среди атеистов, – сказала королева. – Я сама во многом атеистка. Так вот то, что ты не веришь ни в богов, ни в загробную жизнь, не дает тебе права на убийство без веской причины. Спасение собственной жизни от болезни не является веской причиной. Ты это прекрасно знаешь сам. Это записано у тебя в генах.
– Я не мог отказаться, – Реварт понурился. – Граф приказал вешать всех, кто не станет пить кровь.
– Знаю. А ты не придумал ничего лучше, чем подчиниться. Ты думал, что ничего не можешь изменить, и просто был как все, – Элеонора печально посмотрела на него. – Ты не злодей. Ты просто трус и глупец. Поэтому умрешь небольно.
Она оттолкнула его слабой ручкой и пошла дальше. Реварт проводил взглядом ее маленькую фигурку с низко опущенными плечами. Что она хотела этим сказать? Он не собирается умирать. У него впереди еще очень длинная и интересная жизнь. Только почему так сильно хочется спать? Очевидно, он просто устал. Очень сильно устал. Веки отяжелели. Захотелось прилечь и немного отдохнуть. Реварт опустился на ступени и уютно подложил под голову кулак. Как же приятно лежать здесь, глубоко и сладко зевать, предвкушая приятный долгий сон. Осознание того, что сон этот будет бесконечным, не пугало Реварта. Ему смертельно хотелось спать.
