Элька мгновенно обезвредила систему самоликвидации звездолета, прошерстила все бортовые компьютеры и, отыскав главную управляющую программу, без труда придушила ее. «Гедабас» был в ее руках.
– Поднимайся в центральный пост, – прозвучал в ушах Жака голос Элеоноры. – Я захватила «Гедабас». Дорога свободна.
«Сильна старушка. Миллиарды лет от роду, а какая прыть», – подумал король.
– За старушку я с тобой еще посчитаюсь, – пообещала Элеонора с некоторой обидой. – Шевели конечностями. От твоего проворства зависит судьба планеты.
Жака не надо было подгонять. Чтобы не ждать лифт, он змеей проскользнул по знакомому пути: через аварийный люк, в служебный переход, молниеносно взлетел на верхнюю палубу и едва ли не вприпрыжку домчался до центрального поста. На этот раз ему ничто не препятствовало. Почти. К счастью, генетическое недоверие к женскому разуму сработало вовремя, и он сбавил скорость в конце коридора. И всё равно больно шмякнулся носом о силовое поле!
– Защиту сними! – крикнул он, потирая травмированную часть лица.
– Прости, забыла, – извинилась Элька, выключая силовое поле.
Жак вбежал на мостик.
– Склероз замучил, старая? – весело поинтересовался он, плюхаясь в знакомое пилотское кресло. Анатомические подушки мягко обхватили тело, вспомнив старые индивидуальные настройки.
– Пристегнись, – предупредила Элеонора. – Сейчас стартуем.
– Не смеши. Если откажет гравитационное поле корабля, ремешки не помогут, – Жак беспокойно осмотрелся. – Кстати, ты где?
По мониторам в бешеном темпе скакали данные предстартовой подготовки. Самому Жаку никогда не удавалось настолько быстро и аккуратно рассчитать полетное задание. Даже с помощью мощного бортового компьютера.
– Ты на резервном посту? – спросил он.
– Из нас двоих склероз только у тебя, – Элька захихикала. Ее голос разносился по рубке через динамики громкой связи. – Мы демонтировали резервный пост, когда понадобился цирконий для «Тумфэра».
– Столько времени прошло. Может быть, его кто-нибудь восстановил, – Жак, с недоверием вгляделся в цифры на главном экране. Старт с орбиты прошел успешно, и ускорение уже зашкалило за четверть световой в секунду за секунду! «Гедабас» разгонялся слишком быстро. Так измываться над двигателями можно только в последнем полете. Вся разгонная система придет в негодность за минуту. «Гедабас» больше никогда не покинет орбиту, конечно, если сумеет на нее вернуться. Жаку показалось, что он слышит скрежет силовых балок звездолета. Ему чудился оглушительный треск переборок и стон рвущейся обшивки.
– Элька! Слишком быстро! – воскликнул он, вскакивая с кресла. Что-то больно дернуло его за кончик носа и ресницы. Жак отпрянул. Вокруг кресла царила стократная сила тяжести. При таких ускорениях энергии генераторов едва хватает на полную защиту очень маленьких площадей. Например, квадрата вокруг пилотского кресла и самых важных систем звездолета.
– Приборы врут, – успокоила его Элеонора. – На самом деле положение еще хуже, чем тебе кажется.
Ее голос звучал глухо. Воздух сгустился от перегрузки. Стало холодно. По полу потекла какая-то дымящаяся жидкость. Покрытые пленкой окислов стены очистились и заблестели как новые. По ним побежали серебристые капельки металла. Жак не замечал этих изменений. Он завороженно следил за цифрами на экранах. Так нельзя водить звездолеты! Из реакторов вынуты почти все компенсационные стержни. Это позволительно после двух суток разгона, но не сейчас. Нельзя форсировать ядерный синтез, если цепная реакция не зациклена по обратному времени. Высокотемпературная плазма может войти в сферодинамический резонанс с защитным силовым полем и вызвать деградацию двух измерений из четырех. Безумие! Корабль неминуемо взорвется. Рука короля непроизвольно легла на рукоять лучемета. Как ребенок хватается за соску, курильщик за любимую трубку, а пьяница за стакан, так и Жак при сильном душевном волнении тянулся к оружию. Страха не было. Сегодня он уже один раз умер и свое теперешнее существование воспринимал как бесплатный бонус, случайный выигрыш, с которым не очень жалко и расстаться. Жак млел, наблюдая, как указатели упираются в предельные ограничители, а числа не вмещаются в предназначенные для них ячейки. Сообщения об отказах заполнили специальный монитор сверху донизу. Корабль терпел крушение и в то же время продолжал неудержимо наращивать скорость. Жаку бросились в глаза показания приборов, информирующих о состоянии внешней обшивки и конструкций корпуса. От перенапряжения сверхпрочный сплав нагрелся и начал деформироваться. От чудовищного давления весь воздух в отсеках перешел в жидкое состояние. Скоро расплавится металл корпуса, и «Гедабас» превратится в огромную каплю жидкости, в которой бушует неукротимое пламя гравитронного реактора. Если жидкость не испарится мгновенно, то родится новая звезда – маленький сверхтяжелый карлик, излучающий исключительно в рентгеновском диапазоне. Многие покойники позавидуют такой могиле.
Разворот произошел мгновенно и безо всякого перехода через нулевую точку. Просто все показания навигационных приборов изменились на противоположные. Только что «Гедабас» стремился к центру Галактики, и вдруг оказалось, что он летит вдоль спиральной ветви. Волшебство!
– Через пять минут достигнем точки встречи с дыроносцем, – Элька снова воспользовалась телепатией. Толи громкая связь вышла из строя, то ли на центральном посту воздух остался только вокруг пилотского кресла.
«Интересно, где она сама прячется? – подумал Жак. – На «Гедабасе» нет места более защищенного, чем это помещение».
– Пока я буду уравнивать скорости, перегрузки уменьшатся, – Элеонора вещала громко и четко, будто давала инструктаж необстрелянному солдату, – ты облачишься в боевой скафандр. При первой возможности я телепортирую тебя на борт дыроносца. Ты должен вывести из строя или хотя бы повредить систему отстрела черной дыры. Выкручивайся как хочешь, но добейся результата. Будет вполне достаточно, если ошибка сброса составит самую крошечную долю микросекунды.
– Очень просто у тебя всё получается, – проворчал Жак. – Облачишься, телепортируешься, выведешь из строя…
