шлем. Жак увидел посиневшее лицо Виктора, украшенное окровавленными кусками черепной коробки и обрывками чужого лица, похожего на смятую карнавальную маску. Рот Жака непроизвольно открылся, словно дополнительный приток воздуха мог активизировать умственную деятельность. Король наверняка удивился бы еще больше, если бы мог взглянуть со стороны на себя самого. В одной комнате находились три генетически идентичных человека. Один мертвый и парочка живых.
– Займемся делом, – хладнокровно процедил Жак и подошел к стене, единственным украшением которой служила большая синяя кнопка, укрытая толстым стеклом. Зазвенели осколки. Сильная рука вдавила кнопку в стену, раскрошив хрупкую пластмассу. Толстая свинцовая плита за спиной короля ушла в стену. За ней открылось просторное помещение с двумя гравитронными реакторами. Два больших параллелепипеда светились и вибрировали от собственной мощи. Из их боковых плоскостей то и дело выдвигались цилиндры компенсационных стержней. Охлаждаясь, они за долю секунды меняли цвет с ярко-голубого до рыже-бурого и сразу же возвращались в активную зону. Реакторы были отделены от Жака и Виктора искрящимся силовым полем. Плечи короля безвольно опустились.
– Модель «Гроза-СУ», – потрясенно прорычал он. – Доступ во время выполнения рабочего цикла невозможен. Реактор сам генерирует защитное поле. Управление осуществляется только с центрального поста.
– Нужно найти контрольный шлейф и перерезать его, – предложил Виктор, еще не понявший, что они потерпели сокрушительное поражение.
Жак покачал головой.
– Не поможет, – вздохнул он. – Многократное дублирование связи, в том числе телепатическое. Но даже если мы возьмем реакторы под контроль, придется подбирать пароль системы разбалансировки.
– А к другим моделям реакторов доступ проще?
Жак посмотрел на Виктора так, будто собирался его придушить. «Нашел время заполнять пробелы в образовании?» – читалось в его безумном взгляде.
– С другими моделями можно работать и в полете, – отчеканил он.
– Почему с этой нельзя? – не отставал Виктор.
– Запредельная концентрация энергии, идиот! – Кулак Жака врезался в силовую завесу. По комнате прокатился мелодичный перезвон. – Там абсолютный ноль и сверхчистый вакуум. Любая пылинка может нарушить сверхтонкую балансировку. Понял? Внутрь реакторного кокона не может проникнуть ничего! Эта система тратит девять десятых вырабатываемой мощности на свою защиту.
Жак был на грани истерики.
– Пылинка, говоришь, – Виктор широко улыбнулся и, наклонившись, забрал из руки покойного пехотинца лучемет.
– Прощай, Жак. Я всегда гордился дружбой с тобой, – Виктор приставил бластер к виску. Выстрел разнес половину головы, но счастливая улыбка на лице землянина уцелела.
– Я тоже гордился нашей дружбой, – кивнул Жак и сжал рукоять меча. – Но я не могу последовать за тобой. Долг короля – до дна испить чашу своего поражения. Я присоединюсь к тебе чуть позже.
Жак повернулся к стене силового поля. Сквозь непреодолимую преграду на него смотрел Виктор. Такой же голый и розовый, как был до этого. Ледяная стужа абсолютного нуля сковала его тело раньше, чем вакуум успел разорвать его, как мыльный пузырь. Спустя мгновение рядом с первым Виктором появился второй. Стержни задвигались быстрее. Когда число Викторов перевалило за дюжину, корпуса реакторов покрылись черными пузырями. Что было дальше, Жак не видел. Закрыв глаза, он хохотал. Хохотал до самого последнего мгновения. До мгновения смерти…
Эпилог
Ветер легкомысленно колыхал тяжелые занавеси, украшенные геральдическими коронами. В открытое окно врывались милые ароматы уходящего лета и возрождающейся жизни. Тележка зеленщика источала одуряющий запах пряностей и разнообразной душистой травки. Корзины спешащих на базар торговок пахли спелыми фруктами. Из пекарни напротив доносился дух подрумянивающегося хлеба.
Элеонора стояла у окна и впитывала в себя забытое ощущение жизни. С наслаждением прислушивалась к стуку молотков на ближайшей стройке и беззлобной ругани гостиничного привратника, отгонявшего озорных мальчишек от багажа имперских геологов.
Всё-таки она поступила правильно, когда решила спасти эту планету. Пускай из ее жителей не выйдет толк и они не построят Ковчег. Главное, они смогут достойно прожить свои жизни и, возможно, воспитают тех, кто спасет Вселенную. Точно так же, как когда-то Эстею спасли два человека. Дкежрак и Виктор оказались сильнее, чем она. Сильнее, чем древний бессмертный демиург.
Дверь распахнулась без стука. Элька недовольно поморщилась. Самая дорогая гостиница Диглампа, а персонал вышколен хуже некуда.
– Спасибо, Квини, я знаю, – проворковала Элеонора, не оборачиваясь.
– Ваше величество, он проснулся, – смущенно промямлила служанка.
– Я уже всё знаю и сейчас подойду, – кивнула Элька. – Принеси к нему в номер свежих фруктов. Деньги у меня в сумочке.
– Нам запрещено брать деньги у постояльцев. Я запишу фрукты в счет.
Шурша накрахмаленными юбками, Квини удалилась в сторону лестницы. «Мне удалось! – с торжеством думала Элька. – Они уже сейчас не только сильнее, смелее и мудрее нас. Если сверхдемиург существует, возможно, он пощадит эту Вселенную и нам не нужно будет строить новый Ковчег».
Прихватив со стола ножны с наградным кортиком, Элька прошла по коридору, украшенному тяжеловесными полотнами с изображениями космических баталий, и поднялась на третий этаж. У дверей, ведущих в комнаты Дифора, ее ждал Виктор. Завидев Элеонору, он радостно крикнул:
– Всё-таки попугай жив!
«При чем здесь попугай?» – удивилась Элька и, не удержавшись, просканировала мозг Виктора. «Цитата из какой-то песенки, – поняла она. – Удивительно, как заурядный землянин смог остановить крейсер, а я,
