– Ничего себе накладка. Десять тысяч километров. – Скелет оставил свой нос в покое и почесал затылок. Шапку при этом он снять забыл, и она упала вниз, на педали. Он полез за ней, кряхтя и ругаясь.– Хорошо еще, что не в стену тульского кремля вмазали, – сказал он откуда-то снизу, – а то бы стекала сейчас по кирпичам.
– Такое уже было. – Элька пригорюнилась и наглядно заскорбела о своих коллегах, погибших при выполнении опасных экспериментов. Похоже, что всё шло так, как надо: у милиционеров оказалось достаточно извилин, чтобы переварить и усвоить ее фантастическое вранье. Правда, с другой стороны, действительность была еще невероятнее.
– Это же знатное оружие. – Скелет, осененный гениальной догадкой, зачмокал губами. – Хочешь, бомбы забрасывай к супостату, хочешь – пехоту. И защититься невозможно. А заложников как можно освобождать!
– Ты слишком хорошо соображаешь, чтобы долго прожить, – замогильным голосом сказала Элеонора.
На лице Камаза, как прогалины на мартовском снегу, начали проступать признаки осознания истины. Его лицо просветлело от озаривших его мыслей, и по медленно открывающемуся рту было понятно, что эти мысли ему не нравятся.
– Это что, как в фильме «Муха»? Передача людей по проводам, – едва выговорил он.
– Не знаю, не смотрела. – Элька, понявшая, что ее план полностью удался, поздравила себя с победой. – Теперь вы понимаете, что с вами сделают, если узнают о нарушении режима секретности и об утечке бесценной информации?
Оба милиционера одновременно кивнули.
– Значит, так, – голос Эльки стал начальственным и строгим, – никакой телепортации не было. Вообще забудьте это слово. Над толпой взорвалась очень мощная петарда. А полуодетая девушка, то есть я, здесь совершенно ни при чем. Я студентка Политеха, поссорилась со своим приятелем, и он выбросил меня из автомобиля неустановленной марки и цвета. По просьбе пострадавшей, то есть меня, вы доставили ее, то есть меня, по адресу, который она, то есть я, указала. Претензий я ни к кому не имею и заявление писать отказываюсь. Всё ясно?
– Так точно, – буркнул толстяк. Судя по его виду, ему очень хотелось хотя бы одну ночь подержать Эльку за решеткой. – А если эта история попадет в газеты?
– Желтая пресса обязательно что-нибудь напишет. Свидетелей много было, слухи поползут. Так ведь этим газетенкам никто не поверит. Даже начальство моего начальства не поверит. Серьезные газеты предварительно наведут справки в милиции, а вы знаете, что говорить.
– Договорились, – неуверенно преодолевая свои сомнения, изрек Камаз.
Скелет, не дожидаясь дополнительных распоряжений начальника, завел двигатель и вырулил «Форд» на Советскую улицу. Элька сдержанно, так, чтобы не выдать своего облегчения, вздохнула. Непонятно откуда на нее вдруг навалилась дремота. Наверное, она всё-таки здорово промерзла на площади и, попав в теплую машину, разомлела. Сонными глазами она смотрела на знакомые очертания родного города. Мимо проплывали дома, которые совсем не изменились с тех пор, как она уехала отсюда. Здание «Детского мира» с диснеевскими героями и рекламой подгузников напомнило ей о той истерике, которую она устроила здесь своей маме, когда та отказалась покупать игрушечный автомат. В детстве Элеонора очень любила мальчишечьи игры. Это сейчас ей такие забавы стоят поперек горла. Как права была мама, отказываясь потакать ее детским капризам. Как плохо держать в руках оружие. Не пластмaccoвoe, а настоящее, смертоносное.
Проблеснул безупречной перспективой проспект Ленина украшенный праздничными гирляндами и залитый светом, oн казался прямой дорогой в небо. Раньше она всегда думала, что если хорошенько разогнаться по этому проспекту, то можно взлететь к звездам.
Толпа на остановке штурмом брала трамвай. «Форд» остановился рядом с открывшимися дверями- гармошками. Веселыевозбужденные предновогодней суетой люди обтекали машину со всех сторон и привычно утрамбовывались в несвежий вагон с ржавыми пятнами на облупившейся краске. Какая-то девушка в коричневом пальто уставилась на Эльку немигающими глазами и начала решительно проталкиваться к машине… Ее рука нырнула за пазуху, но в этот момент двери трамвая – закрылись, и «Форд» тронулся с места, невежливо протискивались между оставшимися на мостовой неудачниками, которым предстояло мерзнуть до следующего трамвая.
Элеонора проводила глазами стоящую на проезжей части странную девушку и перевела взгляд на заполненные горожанами тротуары, на маленькие магазинчики с вывесками, не уступающими по амбициозности столичным бутикам.
Вот книжный развальчик, где она в свое время выискивала Стругацких и до хрипоты торговалась с неуступчивыми продавцами. Рядом модерновое банковское здание, глядя на которое сразу понимаешь, где спрятаны деньги, потерянные населением в различных кризисах. Вот они, денежки, сверкают огромными тонированными стеклами и значками на формахохранников.
Сразу за банком – цирк. Он слегка поистрепался и как будто усох в размерах, а может, это она выросла с тех пор, как впервые увидела здесь волшебство Кио и веселые хохмы Никулина.
Скелет надавил на газ, и машина поехала быстрее. Впереди, за мостом заискрилась россыпь огней. Уличные фонари и добрые окна домов переливались всеми цветами радуги, мерцали и влекли к себе, как маленькие маячки в безбрежном черном океане неба. «Все города очень красивы по ночам, – подумала Элька. – Темнота скрывает выщерблины в асфальте, мусор на улицах и бетонные творения бездарных архитекторов».
Поднятая на постамент «катюша», наводившая некогда ужас на оккупантов, благодушно встречала всех на просторной площади, официального названия которой Элька не помнила. Туляки называли это место просто и ласково: «Площадка».
– Куда дальше? – спросил Скелет, когда они преодолели
– Во двор и налево.
Вот и дом, в котором она когда-то была счастлива. Родители тогда еще были живы. Они погибли гораздо позже. Элеонора никогда не думала, что вернется сюда вновь. Ей не хотелось этого, но другого выхода не
