всемирном, так сказать, масштабе?
– С великим удовольствием!
– Ну, лады, договорились. – Майор как-то даже по-родственному улыбнулся, и выражение его лица было свойским «в доску». – Ну, лады, ну, лады. Я знал…
Наступило неловкое молчание.
«Теперь наступай, наступай!» – приказал себе Палин, но почему-то ощущал апатию, будто о чем-то таком догадывался заранее.
– Ну что? Теперь к неприятной части?.. – спросил он, вяло улыбнувшись. Сидел он на стуле вполоборота и чуть в наклоне вперед, вид имел несколько растерянный и усталый.
– Что у вас произошло? – спросил Дронов мягко.
– Происходят дела неважные… – сказал Палин. – Сбрасываем радиоактивную грязь в море, товарищ майор. Прямое нарушение закона об охране окружающей среды, но этого мало…
И Палин подробно рассказал с возможно большей популярностью обо всем, что его мучило последние два дня. Майор слушал молча, и на лице его не мелькнуло ни одной тени. Наконец, помолчав, он спокойно сказал:
– То, что вы говорите, настолько непостижимо, что кажется неправдой. Почему же тогда наше руководство не принимает никаких мер? Вы не преувеличиваете?
Палин в своем рассказе опустил подробности об озере Ильяш, Соушах, и в нем вдруг метнулось желание рассказать и про это, но он сдержался.
– Товарищ майор, вы назвали меня атомщиком. Это неприятное слово. От него пахнет ядерной войной, веет каким-то черным смертным цветом… Но вы правы. Сегодня я атомщик. Я… Да и вы тоже… Сегодня мы враги Природы, сами себе враги. Понимаете, здесь не просто рыба или еще что там гибнет или страдает. Человек наносит удар непосредственно самому себе. Предположим, мы избежали ядерной войны. Предположим… Но сегодня масштабы строительства атомных электростанций таковы, что через двадцать лет ими будет усеяна вся европейская часть Союза. Представляете, что будет, если вот так же, как сейчас у нас, каждый миллионный блок будет безответственна лить высокоактивные сбросы в реки, моря, под землю? Думаю, что тогда через два-три поколения… То есть на наших внуках все кончится… – Палин почувствовал, что чересчур разволновался и вспотел. Посмотрел внимательно на майора. Тот молча опустил глаза. Не поднимая глаз, тихо спросил:
– Печальную картину вы нарисовали. Неужто так все будет?.. А что же думает наука? – Он снова поднял глаза и подозрительно в упор глянул в лицо Палину. – Академики?
– Академики и прочие… нуль без Советской власти! – зло выкрикнул Палин, чувствуя, что теряет самообладание.
– Выходит, один товарищ Палин умнее всех? – ехидно спросил майор и как-то весь подобрался, давая понять, что наступил какой-то предел.
«Не дошло… – уныло подумал Палин и опустил голову. – Пустой выстрел… Конечно… Если у самого тебя, который варился в этом дерьме четверть века, самосознание на этот счет проклюнулось вон с каким трудом… Чего уж тут?..»
– Что же вы предлагаете? – Вдруг услышал он голос майора.
Немного воспрянув духом, Палин поднял глаза.
– Я в тупике, майор. Видите, я даже бросился с кулаками на того, кого посчитал виноватым. Но виноваты-то все мы, все… Всех нас бить надо… В этом фокус…
Палин заметил, что майор в упор смотрит на него, и решительней продолжил:
– Здесь надо употребить власть! Немедленное решение исполкома!.. Я берусь организовать расследование и обеспечить вас объективными уликами преступления… Милый мой, поймите!.. – взмолился Палин.
Глаза у майора забегали.
– Хотите, я вам сейчас прямо отсюда кое-что покажу? – Палин схватил трубку телефона и набрал номер начальника смены АЭС на блочном щите управления.
«Болотов!» – послышалось в капсуле.
– Алло! Виталий! Говорит Палин…
– Ну и ну! – воскликнул Болотов. – Говорят, тебя уже зацапали. Ты не из кутузки, случаем? Хе-хе- хе!..
– Пока еще нет…
– Стало быть, брехня?! Ну, трепачи!
– В море еще качаешь?
– А как же… – Голос Болотова был спокоен. – Качать, не перекачать, Володя. Такая наша планида… Заходил Торбин. Жмет, торопит…
– Значит, качаете? – переспросил Палин и тут же приставил трубку к уху майора.
– Качаем, качаем… Алло! Алло!..
– А какая активность?! – крикнул Палин, не отнимая трубку от уха майора и приложившись с другой стороны.
– Почти что «куб»… – ответил Болотов. – Минус четвертая степень кюри на литр. А что делать?..
– Все… Вот так… – Палин положил трубку. – «Куб», понимаете?! Самая что ни на есть грязнотища – и в море!.. Что будем делать, майор?! – Палину уже казалось, что он на коне, и дело тронулось.
