проходило укрепление «национальных» контингентов войск. На Бахрейне была создана армия, численность которой вместе с национальной гвардией и силами безопасности к 1972 году была доведена до 7 тысяч человек. В Катаре на базе переданного ему одного батальона колониальных войск были созданы вооруженные силы численностью до 2 тысяч человек.
На развитие «национальных» сил Абу-Даби, Бахрейн и Катар ассигновали большие суммы для закупки новой современной военной техники.
Значительно были укреплены и местные силы султана Омана. По оценке английской «Дейли телеграф», они насчитывали в 1971 году около 7 тысяч человек, в 1972 году превышали уже 10 тысяч человек и включали в себя около десятка самолетов и несколько сторожевых катеров. Если к началу 1971 года в армии султана по специальным контрактам находилось около 80 английских офицеров, то в 1972 году их насчитывалось уже около 200. «Этой армией, возглавляемой английским бригадным генералом Джоном Грэхемом,— хвастала газета,— командуют исключительно англичане, англичане же руководят военно- воздушными силами и недавно созданным военно-морским флотом Омана...» [214].
Английская печать в то время не случайно высказывала сомнения в целесообразности использования арабских офицеров и солдат в этих войсках, объясняя, что они «политически ненадежны», так как «в их ряды могут проникнуть последователи Насера, баасисты или коммунисты» [215].
Британские офицеры были поставлены на командные посты во всех звеньях вооруженных сил княжеств Персидского залива и Омана. Мобильные ударные силы в Рас-эль-Хайме возглавлял английский майор Дэвид Нил. Колониальные войска «скаутов», укомплектованные в основном из иранцев, пакистанцев и белуджей, находились под командованием английского полковника Патрика Ивса. Во главе вооруженных сил Абу-Даби стоял английский полковник Вильсон.
Бывшие английские генералы и офицеры находились в роли политических агентов, личных советников, президентов смешанных компаний и даже телохранителей у эмиров и султанов. Фельдмаршал в отставке, бывший начальник английского генерального штаба Д. Темплер занял, например, пост председателя правления «Бритиш металл корпорейшн», участвующей в консорциуме по строительству алюминиевого комплекса на Бахрейне. У султана Омана Кабуса военным министром стал английский полковник Олдман.
Таким образом, английские колонизаторы с помощью преданных им шейхов и султанов заранее позаботились о заполнении мифического «вакуума» в районе Персидского залива своими военными советниками, генералами и офицерами, которые, находясь на содержании местных правителей, могли бы исправно служить и британской короне и нефтяным компаниям.
Пять лет спустя после «ухода» Англии посетившие эмираты французские публицисты Г. Дардо и С. и Ж. Лакутюры констатировали: «Англия ушла — пришли англичане. Их было 3 тысячи во времена протекторатов, теперь в районе Залива их насчитывается около 5 тысяч» [216]. По мере расширения колониальной войны в Омане в целях подавления там национально- освободительного движения султан Омана все более широко использовал английские и другие иностранные вооруженные силы против повстанцев на юге страны. Число английских «прикомандированных» офицеров, а фактически наемников, уже в начале 1975 года достигло более тысячи человек[217].
Заранее подготавливая условия для осуществления лондонского варианта «гуамской доктрины» в зоне Персидского залива, английские и американские империалисты сделали значительный вклад в укрепление военного потенциала этих государств, щедро снабжая их новейшим вооружением и техникой. По признанию газеты «Нью-Йорк тайме», программа строительства вооруженных сил Ирана составлялась при тайном содействий США и Англии, и она обошлась Ирану в десятки миллиардов долларов. Одной из главных целей этой программы являлось, по признанию газеты, «создание благоприятных условий для предстоящего ухода англичан из района Персидского залива»[218]. Такая же программа была разработана и для Саудовской Аравии. К моменту назначенного «ухода» Англии в 1971 году только регулярные войска Саудовской Аравии насчитывали около 36 тысяч человек и около 100 боевых самолетов. В 1972 году численность вооруженных сил Саудовской Аравии превысила 40 тысяч, вместе с национальной гвардией — 70 тысяч человек, а ее ВВС насчитывали более 150 самолетов и вертолетов. По сообщению иностранной печати, в конце 1972 года Саудовская Аравия и Кувейт подписали с США и Англией ряд новых соглашений о поставках самолетов, вертолетов, танков, зенитно-ракетных комплексов, кораблей и другой военной техники. Значительная часть бюджетных военных расходов Саудовской Аравии, увеличившихся с 387 миллионов долларов в 1971 году до 883 миллионов долларов в 1972 году [219], была ассигнована на приобретение современных видов вооружения американского и английского производства. В последующем ежегодные военные расходы Саудовской Аравии превышали 10 миллиардов долларов, а в 1980 году достигли 20 миллиардов долларов.
Вместе с тем провозглашение в районе Персидского залива новых суверенных арабских государств Бахрейна, Катара и ОАЭ, несмотря на их значительную зависимость от Англии и США, открыло возможности для выхода этих княжеств на международную арену и установления связей с другими независимыми государствами, что безусловно способствовало активизации политической жизни в бывших протекторатах и вовлечению их в русло национально-освободительного движения и антиимпериалистической борьбы арабских народов.
Весьма примечательно, что при провозглашении нового государства оно официально было названо не федерация, а Объединенные Арабские Эмираты. Сам по себе этот факт отражал, очевидно, стремление правителей княжеств как бы отмежеваться от лондонского варианта той федерации, который так усиленно навязывался эмиратам Персидского залива в течение более трёх лет и успел за это время достаточно себя скомпрометировать в глазах общественного мнения арабских стран.
Появление трёх суверенных арабских государств в зоне Персидского залива увеличило их роль не только в делах региона, но и в ближневосточной политике в целом. Расширяющееся политическое и экономическое сотрудничество эмиратов с арабскими странами объективно способствовало укреплению общеарабского антиимпериалистического фронта, выступающего за ликвидацию последствий израильской агрессии.
В то же время нельзя не замечать усилившихся тенденций к более активному вовлечению монархических арабских государств, в том числе новых независимых арабских княжеств, в сферу неоколониалистской политики империализма. Развитие военно-политического сотрудничества между монархическими арабскими государствами Персидского залива происходит прежде всего на базе объединения и координации их усилий в борьбе против революционно-освободительного движения, что всячески поощряется империалистическими кругами Англии и США.
Неоколониалистское соперничество и сотрудничество
Меры, предусмотрительно принятые сначала лейбористами, а затем консерваторами в районе Персидского залива с целью осуществления той политики, которую Черчилль назвал «трудным искусством уйти, чтобы успешнее остаться», в Вашингтоне сочли, очевидно, недостаточными для сохранения «стабильности», то есть защиты неоколониалистских интересов Запада в этом важном районе.
Для укреплений позиций США и районе Персидского залива в начале 70-х годов Оман, Бахрейн, Абу- Даби и другие княжества посетил ряд высокопоставленных американских дипломатов, включая государственного секретаря Роджерса, а также многие конгрессмены и сенаторы. Интересы США к Персидскому заливу не ограничивались только экономической сферой. Доказательством тому стало подписанное 23 декабря 1971 года по завершении визита заместителя помощника госсекретаря по вопросам Ближнего Востока и Южной Азии Р. Дэвиса в этот район военное соглашение США с Бахрейном, которое дало пищу для широких предположений о том, что США намерены унаследовать роль Англии в Персидском заливе[220]. В соответствии с этим соглашением Бахрейн согласился
