созвонили нощию дважды», и «тою же нощью посадники и псковичи мужи» поехали навстречу неприятелю.[277]
Вече назначало посадников в псковские пригороды. Псковская земля была меньше, компактнее новгородской, опасность внешнего завоевания при этом всегда сохранялась. Пригороды Пскова вели себя лояльно к Господину Пскову. Во всяком случае куда лояльнее, чем пригороды Новгорода к Господину Великому Новгороду. Не известно ни одного случая, чтобы пригород пытался освободиться, а Псков посылал туда войска.
Псковское вече собиралось на площади у Троицкого собора, который играл ту же роль, что и Святая София в Новгороде. Только в Новгороде вече, княжеское подворье и собор находились в разных местах. Источники власти как бы разделялись в пространстве. А в Пскове резиденция князя, место сбора веча и Собор — в одном месте. Опять же — все меньше, уютнее, патриархальнее.
В перерывах между сборами вече правил Совет бояр — господа. Собирался этот совет «на сенях», то есть на галерее Троицкого собора. Уже из этого видно, как мало людей входило в него. Тут же, в Троицком соборе, находились архив и канцелярия вече, хранились важные государственные и частные документы.
Князя приглашало вече. Он начинал службу городу с того, что клялся и целовал крест на всех старинных грамотах, обещал соблюдать традиции Пскова. Знакомо. Но разница в том, что в Новгороде князя чуть ли не демонстративно отстраняли от власти, от дел города. В Пскове он и в мирное время был как бы при делах: правил и судил вместе с посадником.
В XV веке псковичи стали выбирать сразу двух посадников. Видимо, они очень не хотели сосредоточивать слишком много власти в одних руках. Так поступали и римляне, выбирая сразу двух консулов, чтобы не оказалось слишком много власти у любого, пусть даже самого замечательного человека.
Господство закона
Псковская судная грамота состоит из 120 статей, и половина из них посвящена гражданскому праву. Грамота различает весьма тонкие юридические понятия. Недвижимое имущество (отчина) четко отделяется от движимого (живот); указываются законные способы приобретения собственности обоих видов. Различается наследование по завещанию и по решению суда.[278]
Псковские законы очень подробно регулировали область права, которую современные юристы называют «обязательственной»: отношения людей в области продажи, покупки, мены, залога, дарения, займа, ссуды, найма на работу или пользования имуществом. Словом, все случаи, когда люди несут друг перед другом какие-то обязательства.
По псковским законам, женщины могли владеть имуществом, наследовали после отца и мужа.
Уголовное право Пскова трудно назвать свирепым, особенно по меркам «темного» Средневековья. За большую часть вин можно было откупиться, заплатив денежный штраф (продажу). Смертная казнь полагалась лишь за несколько тяжких преступлений: за «перевет», то есть государственную измену, кражу из Псковского кремля, за поджог и за кражу, совершенную в третий раз.
В английских законах XV века смертная казнь предусматривалась более чем 80 статьями. В сравнении с этими кодексами Псковская судебная грамота — прямо песнь торжествующего гуманизма.
В общем, да здравствует псковский суд, — вполне мог выкрикнуть герой советской кинокомедии, — самый гуманный суд в мире!
По уголовным делам доказательством считались предъявление письменных документов, взятие с поличным, представление свидетелей, собственное признание, судебный поединок (как же без этого!), извещение о преступлении, сделанное в публичном месте, — «заклич».
«Заклич» относился к доказательствам, потому что человек в те времена очень уж зависел от соседей и сограждан. Неуверенный в совершенном преступлении не стал бы публично сообщать о нем: оклеветав кого-то, человек оказывался в слишком неприятном положении.
Судебный поединок и «заклич» трудно считать совершенными формами доказательств. Но судебных поединков со временем становилось все меньше; люди как-то все менее полагались на божественное Провидение, а как-то больше на самих себя и на доказательную базу.
А вот испытания огнем и водой в Пскове не было. Судя по «Русской правде», в Средневековье существовала такая судебная норма: обвиняемый брал в руки раскаленное в костре железо. По характеру ожогов судьи потом проверяли: виновен ли? Считалось, что у невинного ожоги не такие глубокие, не до кости. Возможно, глубокая убежденность невинного в своей правоте как-то ему и помогала, но сколько людей (виновных и безвинных) лишилось рук — это было бы интересно узнать, да вряд ли когда-нибудь узнаем.
Испытание водой проводилось так: связанного человека бросают в реку. Виновный, полагалось, не тонет. Логика мне лично совершенно непонятна. Разве что можно соотнести ее с древним выражением, что «оно» не тонет… А невинный, соответственно, тонет. И задача в том, чтобы и убедиться в его невиновности и успеть выловить. А то придется признавать невиновным уже покойника.
Этих удивительных нам средневековых норм судебного следствия, к счастью для псковичей, в их городе не было.
Судебную власть имело вече, господа, назначенные вече судьи, наместники князя и посадники пригородов, псковский наместник новгородского архиепископа и, что самое интересное, — «братчина», то есть гражданское сообщество соседей. Средневековые псковичи умели судиться без помощи администрации, своим гражданским сообществом.
В общем, Псковская судебная грамота для той эпохи и продумана, и сложна, довольно гуманна и демократична. По крайней мере, кажется, псковичи жили по каким-то более совершенным и добрым, что ли, законам, чем жители большинства государств тогдашней Европы.
Грамота — массовая и демократичная
Демократия — это не только право избирать или быть избранным. Это и возможность для человека изменить к лучшему свое положение в обществе: право и фактическая возможность получить образование, вести предпринимательскую деятельность, владеть собственностью, делать карьеру чиновника, общественного, политического деятеля.
Демократия — это неотъемлемые права личности, которые никакая власть не может ни отменить, ни попрать.
Аристотель писал о том, что во всех «хороших» полисах гражданин имеет эти права. И Новгород, и Псков, и десятки других русских городов были хорошими «полисами». На Руси гражданские права имели практически все, что подтверждается законодательством.
А вот возможность для самореализации, без которой, повторимся, не может быть демократии, иллюстрирует широчайшее распространение грамоты.
Долгое время мы судили о Руси по Европе. По мнению ученых XIX века, везде был один и тот же строй — феодализм. На Руси он какой-то особенный, но принципиально такой же.
А вот оказывается — далеко не все у нас было таким же или очень похожим.
Например, Русь была грамотной.
В Европе и дворянство-то было, чаще всего, неграмотным или малограмотным. Даже ВЫСШАЯ ЗНАТЬ. Горожане учились писать и читать по необходимости, но и в городах Европы грамотность распространена не была. Часто и богатым купцам документы вели и письма писали особые наемные писцы. А вот на Руси…
Князья строили школы для детей разных сословий, строили во всех городах.[279] А в Пскове, Новгороде, Ростове и других городах с вечевым строем школы заводил
