Снова стон.
— Который час?
— Примерно полдевятого. Она прочищает горло. — Это… э-э… как дела?
Слышу, как Мэтт выходит из ванной.
— Неплохо. А ты почему еще спишь?
— Сегодня не надо на работу. В агентстве ничего не подыскали. — Голос грустный.
— Извини. Я тебе не дал выспаться, да? — Нет-нет. Хотя… да. — Она смеется. — Но ничего страшного. Приятно снова тебя слышать.
Тишина. Слышу, как она переворачивается в постели. Представляю, как она лежит сейчас там, волосы разметались по подушке, глаза закрыты. Жалко, что я сейчас не с ней.
— Пообедать, — говорит она. — Да, отлично. А где? Я смотрю в окно.
— Похоже, день сегодня выдался отличный. Как насчет Гайд-парка? Устроим пикник, позагораем.
— Здорово. Во сколько? И где? Парк большой.
— Ты можешь забрать меня с работы. — Едва закончив фразу, я понял, что облажался.
Она не понимает — слышу по голосу.
— В смысле — домой за тобой заехать?
— Э-э-м… Нет! — Придется выдумывать на ходу. — В галерее в Мэйфейр. Это галерея моего друга. Он уехал, и я обещал за ней присмотреть…
— А, понятно. Давай адрес.
Мы поговорили еще несколько минут, потом я кладу трубку, потягиваюсь и встаю с постели, бодро насвистывая. Голова ясная и трезвая. Причина — минувший понедельник. В понедельник около одиннадцати утра я отправился в мастерскую и принялся за работу. С того времени и до позднего вечера — был уже одиннадцатый час — я сделал всего два коротких перерыва — на обед и на кофе, когда Мэтт вернулся с работы. Все остальное время работал — никакого телевизора, никакого лодырничанья в саду.
Я уцепился за идею, которая возникла у меня, пока я лежал в ванной, выпаривая свое похмелье: игрушки для больших мальчиков. Перерыл у Мэтта всю коллекцию журналов «GQ», вырезал оттуда фотографии модных аксессуаров, а затем составил из них коллаж на доске. Потом позаимствовал машину Мэтта и слетал в Челси, в художественный магазин, где купил холст размером три на восемь футов. Пришлось у машины крышу опустить — иначе холст не помещался. Остаток дня я делал наброски и грунтовал холст. А потом меня зацепило и я уже не мог никуда от этого деться — все время был как под кайфом. Я знал, что результат моих трудов все изменит. В таком состоянии я провел вторник и среду. Как только закрывал галерею, спешил домой, не заглядывая по дороге даже в бар. Дома не отвлекался — никаких сериалов, никакого футбола. Только работал. То есть занимался тем, чем и должен был заниматься все последние шесть месяцев.
— Чем это ты так доволен? — спрашивает Мэтт, когда я вхожу в кухню.
— Жизнью, Мэтт. Просто доволен своей жизнью. — Достаю глубокую тарелку, насыпаю туда мюсли и заливаю их молоком.
— Да? Сегодня особенный день?
— Нет, все как обычно — иду в галерею.
— Понятно… Да, кстати, на автоответчике есть для тебя сообщение.
Я смотрю в свою тарелку, не заинтересовавшись новостью.
— От кого?
— Маккаллен.
Я чувствую на себе его взгляд.
— Что ей надо?
— Ну, не твое тело, если тебя это еще интересует. Улыбка появляется против моей воли.
— Ой, как смешно.
— Она просто спросила, приходить ли завтра в назначенное время. Позировать, не больше.
— Ох…
Он ждет, что я продолжу фразу. Но это все.
— Ты по-прежнему полагаешь, что у тебя есть шанс? — спрашивает он.
— Поживем — увидим.
Он подозрительно поднимает бровь.
— Ну-ну.
— Что ты имеешь в виду?
— Отгадай с трех раз. Имя из трех букв. Начинается на Э, заканчивается на И.
— А при чем тут Эми? — Я снова опускаю взгляд в тарелку.
— Это ты мне скажи.
— Не знаю. В чем дело?
— Ты снова собираешься с ней увидеться?
— Я этого не говорил.
— Значит, ты
Я кладу ложку. Жую мюсли. Смотрю на него и не могу понять, серьезно он или шутит. — Этого я тоже не говорил.
— А что тогда?
— Не знаю. Еще не решил.
— То есть вы сегодня не встречаетесь за обедом? — Он смеется, когда видит выражение удивления на моем лице. — Прости, друг. Случайно услышал ваш разговор…
Это выводит меня из себя.
— Подслушал, значит.
Мэтт никак не реагирует. Он по-прежнему смотрит на меня с улыбкой.
— А ты не промах… Запланировал пикник в парке. Очень романтично. — Слово «пикник» звучит так, словно обозначает какую-то заразную болезнь.
— Пикник, — уточняю я, — это разновидность обеда. Парк — это место, куда люди ходят на пикник. И это не обязательно романтический пикник.
Мэтт равнодушно пожимает плечами:
— Как скажешь. Но если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что пикник — это романтическое свидание. И это еще раз подтверждает, что Эми для тебя становится больше чем «просто друг». И еще я бы посоветовал тебе быть поосторожнее с Маккаллен, раз уж у тебя такие отношения с Эми.
— В смысле?
Мэтт допивает кофе, встает и надевает пиджак.
— В смысле, пора принимать решение, — говорит он, направляясь к двери.
Чтобы быстрее добраться до галереи Поли, еду на велосипеде. Минуты две вожусь с дверью, прежде чем мне удается ее открыть. Во вторник ночью кто-то безуспешно пытался ограбить галерею и сломал замок. Теперь поставили новые двери, новые замки, но самое главное, я сам раскошелился на их замену, и Поли должен мне возместить расходы. Я уже больше недели ничего от него не слышал — с тех пор, как он рванул в Непал лазать по горам.
Не считая этого долга, мне не на что жаловаться. По правде говоря, Поли — тот еще урод. Ему за сорок, раньше работал в Сити, а теперь вот мультимиллионер: весь из себя — какашка мышиная, но снобизма столько, что аж из ушей прет. Когда я поступал к нему на работу, еще на собеседовании понял, что искусство ему до фени, а галерею он себе завел, чтобы было о чем на званых коктейлях трепаться. Но Крис, коллега из «Пропиксел», посоветовал тогда: «Это работа. За нее платят. Вот и работай».
Убеждаю себя, что совет Криса по-прежнему мне подходит. Да, на этой работе можно помереть со скуки, ну и что? Она — средство для достижения цели. Благодаря ей мне есть чем платить за жилье. Так что я должен с ней мириться. И я мирюсь. Захожу в зал, делаю себе кофе. Усаживаюсь за столом у окна, улыбаюсь проходящим мимо людям, изо всех сил стараюсь выглядеть компетентным и радушным.
Меня хватает на пять минут. Потом иду на кухню, врубаю на полную громкость радио, закуриваю сигарету и думаю о нашем утреннем разговоре с Мэттом. Конечно, в том, что касается Маккаллен, он прав. Точнее, он прав насчет Эми и Маккаллен. Потому что проблема известная, и стоит она крайне остро.
