Да нет же, Федя, говорю тебе — сама загорелась!
Капитан внимательно осматривал место происшествия: земля, покрытая невысокой луговой растительностью… Трава сухая — отчего сразу вспыхнула. Но… огонь! Откуда же все-таки взялся огонь? Он покачал головой.
— Ну-с, друзья!.. Время не ждет, предлагаю двигаться дальше. Сейчас, сколько бы мы ни гадали, — ответа не найдем. Но, клянусь розой ветров, рано или поздно мы этого «поджигателя» разоблачим!
Дима быстро выкопал цветок, явившийся косвенным виновником таинственного пожара, — тот самый, который показался Вале лучшим, — и широким театральным жестом протянул его девочке:
— Когда ты на склоне лет своих будешь в долгие зимние вечера перебирать свой гербарий, этот цветок напомнит тебе самое удивительное происшествие в твоей жизни…
Подобрав шлейф воображаемого платья, девочка, присев, сделала глубокий реверанс: Благодарю вас, о благородный рыцарь, и принимаю ваш бесценный дар!
Друзья снова поднялись на плато. Когда подошли к подножию скалистого хребта, окаймлявшего восточное побережье острова, солнце уже склонялось к западу.
Дойдем еще до тех деревьев, и на сегодня хватит, — сказал капитан.
Товарищи, одну минутку! — Валя подбежала к куртинке сиреневых цветов с бледными, отливавшими перламутром листьями, усеянными темными, почти черными пятнами. — Вот только это еще возьму…
Валь, постой! — Дима остановил подругу. — Ты что — хочешь, чтобы рука по-настоящему разболелась? Дай, я сделаю… Что тебе выкопать?
Вот этот… Нет, нет, вон тот, рядом. Только умоляю, Димочка, осторожнее — у него, наверное, клубни!
Буду осторожно… Не беспокойся.
Обернувшись, Дима взглянул на девочку, но не увидел ее лица. Присев на кочку, Валя опустила ладони на колени, наклонила голову — каштановые пряди упали на лоб.
Подошел Федя.
Объясни, пожалуйста: никак не пойму, по какому принципу твоя ботаническая голова выбирает растения?.. Ну что ты нашла, например, в этих? Невзрачные, некрасивые….
Некрасивые? Вот уж нет!.. Незаметные — да. Но они красивые… Только дело не в этом. Ты слышал что— нибудь о семействе орхидных?
Орхидные? Орхидея, значит… Хм! Я читал, что какой-то взбесившийся миллионер уплатил за орхидею чуть ли не целое состояние…
— Этого я не слышала, — засмеялась Валя. — Орхидные — очень многочисленное семейство… Их около двадцати тысяч видов. И почти все — в тропиках и субтропиках. А у нас они совсем не такие, как тропические… Наши — скромные…
Девочка аккуратно раскладывала цветок на листе бумаги.
Вот этот и напомнил мне наш ятрышник. Только у нашего пятнышки по всему листу и не сливаются, а у этого, смотри, — Валя показала листок. — Они сбежались к средней жилке и столкнулись…
Ятрышник?.. Ну и название!
Не нравится? У него есть и другое: кукушкины слезки.
Вот это уже лучше.
Согласен с предыдущим оратором. — Дима, сидя на корточках, рассматривал цветы. — А почему кукушкины?
Потому что кукушке жалко своих детей, которых она никогда не увидит. Подбросит яйцо в чужое гнездо и улетает… А потом где-нибудь в лесу садится на ветку и горько-горько плачет. И такие горючие у кукушки слезы, что, когда они падают на листья ятрышника, остаются темные пятнышки…
Дима сорвал листик.
— Валь, а хочешь знать, как зовут это растение? — Он выпрямился, протянул только что сорванный лист. — На, читай!
Девочка удивленно подняла брови.
Не видишь? — Дима сложил листок по средней жилке. — А теперь?
Вижу! — закричала девочка. Вижу!.. Ой, Дима, что же это такое?!
Солнце скрылось за береговым хребтом, подул свежий ветерок. Чтобы сократить путь, направились прямо через плато. Впереди темнела густая акациевая роща. Издали она походила на огромный гриб. До ступенек террасы оставалось километра полтора. Шли бодро, широким шагом. Валя запела:
Все дружно подхватили:
Песня мгновенно оборвалась. Путешественники остановились как вкопанные — перед ними, пересекая путь, вилась тропинка… Самая настоящая тропинка! Справа она выходила из акациевой рощи, слева — скрывалась в зарослях колючих кустарников.
Тропинка… Бродя по хоженому — перехоженому лесу, в котором нет места, куда не доносились бы деловито-суетливые шумы шоссе, обращаем ли мы внимание на тропинки? Они там бесчисленны, как бесчисленны и проложившие их люди… Ну а там, где никто не ходит — могут там быть тропинки?!
Лиловые тени все больше сгущались, на востоке зажглись первые звезды…
Внезапно тишину вечера прорезал пронзительный крик. За ним второй, третий… И вот уже воздух наполнился громким шумом многих голосов. Резкие, гортанные звуки угрожающе звенели, выделялись отдельные короткие слова.
Капитан сорвал с плеча карабин.
— Ложись!
— Щелкнули затворы…
И вдруг все стихло. В наступившей тишине отчетливо слышался топот множества ног. Быстрыми, мелкими шагами они приближались со стороны западного хребта, подходили к роще…
Капитан чуть приподнял голову. Прошло несколько мгновений… и он беззвучно расхохотался:
— Смотрите! Только не вспугните… Переваливаясь с боку на бок, по тропинке быстро двигалась… стая зеленых, в бурых и желтых пятнах, птиц! С широкими, светлыми бакенбардами, надутые и важные, они напоминали персонажей гоголевского «Ревизора». Не обращая никакого внимания на наших друзей, птицы проследовали мимо и скрылись за поворотом.
— Вот кто протоптал тропинку! — вынимая из ствола патрон, сказал капитан. — Совиные попугаи… Летать они почти разучились, вот и бегают по земле. Они, вероятно, гнездятся где-нибудь здесь поблизости и пошли на промысел…
Когда подошли к обрыву верхней террасы, было уже почти совсем темно. Светлым пятном лежал на песке ялик. Мигнул огонек: тире, точка, точка, тире, тире, точка…
Федя ответил:
А через час все сидели в кают-компании, рассказывали Максимычу о впечатлениях первого похода.
Нет, старина, не только что следов, но и признаков людей мы не обнаружили… А казалось бы, где же им и быть, как не в этой части острова?
Да-а! Людям без моря — никак нельзя!
Над «Бризом» спустилась ночь. Первая ночь на неведомом острове…
