проход! Может, послать ему на подмогу людей?..
Матросы собрались в кучку:
По мне, так ну ее к дьяволу, эту пещеру!
Олух, а тысчонка, что — на улице валяется?
Выкуси!.. Так он тебе ее и даст. Откуда? Не из своего ли кармана?
Ну и отпуск не дурно было бы!.. А это он может… То-то бы Джун обрадовалась!
Она еще больше обрадуется, когда продырявят твою безмозглую башку!.. И отпуск сразу получишь… до второго пришествия!
Нет, парни, а я думаю — есть смысл рискнуть!
Валяй…
А старик… смотри, заснул, что ли?..
*
Капитан и боцман плывут, выходя на поверхность лишь для того, чтобы набрать воздух и свериться с направлением. В звездной ночи силуэт «Бриза» кажется серо-голубым. Он все ближе, ближе… Уже можно различать отдельные предметы. Часовой по-прежнему один. Он снова уселся у мачты, раскуривает трубку… Пловцы берут влево, они подплывут со стороны форштевня… Максимыч ухватился за якорную цепь, подтянулся. Разворачивает полиэтиленовый мешок, пистолет засовывает за пояс. Мореходов бесшумно плывет вдоль самого борта…
К подъему флага — становись!
Часовой выбил трубку о каблук. Забыли про него, что ли?.. Жрать хочется! Когда приезжали за напарником, привезли два бутерброда… Это все, что он ел со вчерашнего вечера. Спуститься, поискать чего?… Нашелся бы, наверно, и шамок и… вообще. Но приказано торчать на палубе, никуда не отлучаться. Чепуха, конечно, но… Рокк сделал что-то не так и теперь сидит, бедняга! Старшина говорил — под военный трибунал отдадут… А Бернера капитан-лейтенант просто ухлопал! С ним шутки плохи… Нет, такая комбинация ему ни к чему — ну ее к свиньям собачьим! Лучше не рисковать. Сменят же его когда-нибудь… Плохо только, что табак кончается…
У трапа что-то тяжело шлепнулось об воду.
— Черт, вот это, должно, рыбина была!
Тяжелый шлепок повторился. Привязанный к трапу ялик стал громко стучать о борт судна.
— Что за дьявольщина?.. Это уже не рыба! Часовой перехватил автомат, подошел к фальшборту.
Трос, которым привязана шлюпка, натянут, и сама она кормой как-то неестественно ударяется о корабль.
Часовой перегнулся через поручни. Под лодкой что-то копошится… Темно, вода фосфоресцирует…
— What Is?
За спиной скрипнула палуба. Но обернуться часовой не успел: краем глаза на какое-то мгновенье увидел человека, показавшегося ему огромным, и тут же как мешок шмякнулся о палубу. Автомат перелетел через борт. Капитан взбежал по трапу:
— Вяжи его. Я пошел вниз…
В коридорах темно, пусто. В каютах, кают-компании, отсеках — тоже. Значит, матрос был один. Тем лучше.
Как?
Никого!.. Ну, старина, поздравляю!..
Я за нашими. Через пять минут вернусь.
Димка, Валь, — лодка! Смотрите, отошла от «Бриза»… Это Максимыч! Ур-ра-а! Наша взяла, ребята!..
Шесть рук взметнулись вверх, три ирокеза с карабинами исполняют воинственный танец.
А Ермоген Аркадьевич? Он там, у скалы Левиафана… Видит он лодку?
Федя перегибается через отверстие, громко шепчет:
— Ермоген Аркадьевич! Ермоген Аркадьевич, — лодка!..
• — Вижу, вижу!.. Друзья, забирайте все вещи, выходите. Идите налево, к последней скале.
А вы?..
Идите, друзья, идите. Обо мне не беспокойтесь…
Но, Ермоген Аркадьевич…
Не спорьте друзья, сейчас здесь командую я… Идите.
Ялик летит по воде. Описывая широкую дугу, подходит к скалам с южной стороны.
Где профессор?
С Левиафаном… Мы его звали, а он не идет!
Держите шлюпку!
Максимыч прыгает на камень, быстро осматривается: ни на хребте, ни на воде ничего подозрительного.
Стожарцев сидит у белой скалы. Огромное щупальце обвило его руку. Другое высовывается из воды, берет что-то из руки, снова исчезает…
Боцман опускает руки по швам:
— Товарищ профессор, шлюпка прибыла за вами. Стожарцев поднимает голову:
— Степан Максимович, дорогой, поезжайте. Я должен остаться здесь…
Приказано без вас не возвращаться. Каждая минута дорога!
Понимаю, друг мой! Но если я оставлю Левиафана, лодка не отойдет и десяти метров, как он ее схватит.
Пятьдесят метров проплывете, товарищ профессор?
Да. А почему Вы спрашиваете?
Тогда порядок.
Максимыч оборачивается: ребята уже в лодке. — Матросы, отойдите на пятьдесят метров и ждите. Весла — на воду! Раздевайтесь, товарищ профессор, давайте вещи и ныряйте. Через тридцать секунд — я за вами.
Мореходов дожидался у трапа. Протянув руку, помог Стожарцеву.
— Ермоген Аркадьевич, от всего сердца поздравляю Вас со вступлением на родную землю!.. Матросы, к поднятию флага — становись!
-
Прошло еще девять минут… Клайд нервно пощипывал усики. И как это он так оплошал: нужно было сразу послать этих олухов к старшине… А теперь его, возможно, уже ухлопали… Или еще хуже: взяли живым. Выболтает, что их здесь всего-то ничего!.. Хотя… Тот матрос, что, было, вернулся первым, тоже еще ходит… Здесь их восемь человек: пятерых — за старшиной, троих в левый коридор…
— В одну шеренгу — стройсь!
Но только матросы построились, из западной галереи появились старшина и матрос. Старшина подошел, взял под козырек:
Сэр, там, где я шел, были следы. Сперва один, потом два, потом — много. Следы разные — большие, маленькие… Четверть часа я шел по ним. Потом они перемешались и исчезли. Совершенно. Я смотрел везде — ничего дальше нет… Там коридоры так перепутаны!..
Дальше мы встретились с Филем. — Старшина улыбнулся. — Чуть не постреляли друг друга — передрейфили…
Старшина, ваши переживания меня не интересуют!
Извиняюсь, сэр! — Старшина снова козырнул, отошел, стал на правом фланге.
Проклятье — и эти двое вернулись!.. Что же получается? Неужели по этим коридорам только и можно,
