телу.
Позавчера доклад прошел более чем удачно. Всегда высокомерный, выговаривая слова сквозь плотно сжатые зубы, генерал под конец даже улыбнулся.
Операция «Z-16-Н» можно считать законченной. Вот они — последние две радиограммы.
В предпоследней, полученной вчера в 19.28, Уэнсли сообщает, что операция должна закончиться к вечеру, то есть по здешнему времени — сегодня утром. И вот, в 10.15 принесли сообщение: «Фэймэз» идет обратно.
Молчание Годфри доказывает, что игра стоила свеч…
Телефон тихо зазуммерил.
— Господин полковник, вас вызывает генерал. Соединяю.
Эштон выпрямился, подтянулся:
- Господин генерал, полковник Эштон слушает. Здравствуйте, сэр.
— Как обстоит дело с «Зед-сикстин-эйч»? Начальство сегодня что-то не в духе. Даже не соблаговолили поздороваться.
Все в порядке, сэр. Два часа назад получена радиограмма, что «Фэймэз» лег на обратный курс. С минуты на минуту жду подробного донесения от своего человека. Разрешите…
Ничего не разрешаю. — Голос генерала без единой интонации. У него, по-видимому, не только зубы стиснуты, но и приоткрывает он только уголки губ. — Скажите, полковник, который сейчас час… в Москве?
Сию секунду, сэр. — К чему это он клонит? Еще не осознанное предчувствие чего-то непоправимого леденящей молнией проносится по венам. — Двадцать два часа двадцать три минуты, сэр.
Так вы говорите «все в порядке»? Полковник, мне думается, что как раз наступило время подать вам в отставку! Вам в ней не будет отказано.
Воротничок слишком тесен: узел галстука давит на кадык, вздуваются жилы.
Сэр, вы изволите шутить?
Идиот! Включите приемник Послушайте, что передает Москва!
Усевшись на внутреннюю раму самого дальнего иллюминатора кают-компании, куда не достигает свет настольной лампы, спрятав клюв в розовое «жабо», спит Эрик-Цицерон. Чайник давно остыл.
Склонившись над столом, друзья обсуждают необъяснимую связь между рисунками на рукоятке ножа и тайными механизмами на острове. Все убеждены, что разгадка знака на камне — правильна. Мнения расходятся лишь в предположениях, что за этим последует.
Мореходов встал:
— Батюшки! Клянусь розой ветров, мы совсем с ума сошли: второй час!
Федя схватился за голову:
— Товарищи, последние известия!.. Сегодня «Динамо» — «Зенит»… Только результат услышать! — он бросился к репродуктору.
Раздался знакомый голос диктора:
— … «Бриза»: капитана Мореходова, боцмана Крутова и матросов — пионеров Валю Смирнову, Диму Ракитина, Федю Шевко.
Что-то щелкнуло, и репродуктор умолк.
— Федька, давай приемник! На коротких…
Но Федя уже и сам настраивал радиоприемник.
… градусов, одиннадцать минут южной широты. Флора и фауна острова отличаются исключительным богатством и своеобразием… в лесах его обитают и гигантские представители отряда бескилевых птиц — моа, последние экземпляры которых считались истребленными в начале девятнадцатого века. Вице- председатель Географического общества Союза ССР, академик Константин Иванович Арсеньев, к которому мы обратились в связи с открытием острова, где отныне гордо развевается флаг нашей страны, сказал…
Товарищи, вот здорово!..
На Федю зашикали, замахали руками.
–., что безусловно… — Динамик снова затрещал, закашлял. В течение нескольких минут сквозь шумы, свист, тревожную дробь морзянки вырывались лишь отдельные слова.
Нажимая кнопки, Федя переводил прием с одной волны на другую.
— Где-то грозовые разряды. Обида какая! Наконец помехи устранились:
— … поистине неоценимые труды нашего соотечественника Ермогена Аркадьевича Стожарцева. Его достижения являются революцией в области физиологии растений. Родина приветствует своего достойного сына, вся жизнь которого являет собою пример беззаветного служения науке во имя счастья всех людей.
*
Бухта еще тонула в серой дымке, а на «Бризе» уже никто не спал. Всем хотелось скорее отправиться туда — в узкий коридор, к темному колодцу. Какую тайну раскроет сегодня разгаданный золотой узор?
Что произойдет, если механизм сработает?
Никто не вспомнил, что на сегодня был запланирован поход по острову. Молча и наспех позавтракали, еще раз осмотрели приготовленное снаряжение.
Мореходов сосредоточенно разглаживал усы:
— Ребята… как это ни грустно, а кому-нибудь из вас придется сменить Максимыча. Без него нам сегодня не обойтись.
Стожарцев, в матросской робе, оглядывая себя, надевал брезентовую куртку.
Дорогой капитан, прежде чем решать этот вопрос, нельзя ли Степану Максимовичу проехать со мною до устья бухты? Полагаю, это займет не более четверти часа… Меня интересует результат проделанного вчера опыта.
Ермоген Аркадьевич, ради бога простите! Товарищи, мы же совершенно забыли про «колдовство»! Можно и нам с вами?
Разумеется. Ну как, Степан Максимович, согласны?
Боцман молча кивнул.
Когда наши друзья подошли к трапу, они заметили, что к корме ялика прилажен подвесной мотор.
Старина, это ты?.. Аи да молодец! Как раз вчера я подумал, что хорошо бы это сделать… Когда же ты успел?
Утром, Перенес с тузика. Ялик теперь нужнее.
Шлюпка свернула в горловину бухты, чуть не зачерпнула бортом воду. Все, кроме Стожарцева, вскочили.
Боцман резко выключил мотор…
Выход из бухты был закрыт.
Черные базальтовые скалы сомкнулись. Чайки с тревожными криками кружили у возникшей преграды. Из поколения в поколение вылетали они по утрам через эти ворота на промысел. Пикируя или бороздя клювом волны, они вылавливали рыб, рачков, возвращались к своим гнездам, снова без устали парили… А сегодня ворота закрыты!
Стожарцев сидел, засунув кисти рук в рукава куртки. Опущенные широкие поля зюйдвестки скрывали его глаза.
По инерции лодка продолжала скользить вперед, приближалась к темной стене… И только когда до нее оставалось не более 10 метров, стало заметно, что это — сплошное сплетение широких семиугольных листьев. Темные, серо-зеленые, почти черные, наползая друг на друга, они создавали полное впечатление выступов и расщелин базальта. Побеги перекрывали всю ширину горловины, прилепившись к скалам, тянулись по обоим берегам…
Стожарцев поднял поля зюйдвестки, бесшумно рассмеялся:
— Ну, как теперь «с моря»?
Максимыч лишь развел руками, а капитан воскликнул:
