теснейшим образом связана с ранее приобретенными знаниями и навыками, с накопленным опытом и логикой мышления, то есть с вполне сознательными психическими процессами. Только на такой основе могут рождаться в голове «светлые мысли», порой совсем неожиданно, как мы видели.
Во время отдыха, а не тогда, когда ученый, писатель или изобретатель обдумывает свою проблему, сидя за рабочим столом. И чем больше у него знаний, опыта, тем чаще могут возникать правильные интуитивные решения, тем увереннее и громче говорит его «внутренний голос». По-этому интуицию можно расценивать как неосознанный опыт человека, который обладает большим запасом знаний. Автор книги «Парадоксы науки» доктор философских наук А.К. Сухотин, рассказывая о роли интуиции в научных поисках, пишет:
«Есть интуитивные, неосознаваемые процессы и есть процессы логические — такие, о которых мы отдаем себе отчет. В научном поиске они не вступают в противоречия, но и не подменяют друг друга, а вместе, дополняя один другого, ведут ученого дорогой открытия. Как полагает большинство исследователей (хотя в науке вопросы не решаются большинством), интуитивное и логическое не разделены непроницаемой переборкой. Поисковый процесс, беря истоки в сознательном, уходит затем в сферу неосознаваемого, потом возвращается и снова уходит. Между ними постоянно общение, лишь благодаря этому рождается открытие».
По существу, четкой и непроходимой границы между сознательными и интуитивными мыслительными процессами нет. Многие факты говорят о том, что, когда человек долго и напряженно думает над какой-либо сложной проблемой и все логические методы поиска не дают решения, ее полезно «передать» подсознанию. Мысленные поиски будут продолжаться неосознанно, а сознание исследователя теперь может быть занято чем-то другим. По мнению академика Н. П. Бехтеревой, когда ученый отвлекается от своей основной работы, «ответственные» за нее клетки мозга не просто отдыхают. Происходит пока еще не объясненное наукой: мысли в это время словно «дозревают», чем и объясняются внезапно пришедшие «озарения». У многих творческих личностей особенно плодотворными для работы бессознательного оказываются ночные часы, а также короткие периоды перехода от сна к бодрствованию, когда отдохнувший мозг готов с новыми силами к творчеству.
Сказанное относится не только к научным поискам. немало людей сознательно часто обдумывают свои сложные проблемы перед сном, а утром или ночью нередко получают их решение. Проведенное обследование москвичей показало: почти четверть опрошенных утверждали, что во сне у них рождались мысли, полезные для работы.
Так наука наших дней рассекречивает загадки интуиции. Как и все в мире, данный феномен находит свое материалистическое объяснение. Рассекречивание естественно-научных основ сложнейшего комплекса нашего мышления только начинается. Но хотя нам очень мало известна сущность механизма интуитивных решений, к этой проблеме уже нет того отношения, когда все с ней связанное отвергалось без изучения и таким образом отдавалось «на откуп» мистикам. Даже то, что мы теперь уже знаем о работе подсознания, убедительно говорит: «озарения» не сваливаются к человеку с небес.
А в заключение — о последних работах ученых, которые касаются и подсознания, и интуиции.
Еще не так давно считалось, что человеческий мозг разбит на «удельные княжества», каждое из которых отвечает лишь за определенную функцию.
«Ныне это мнение оставлено, — говорит академик Н. П. Бехтерева. — Наш орган мышления, видимо, работает как сопряженная, согласованная система. В каждом акте, в каждом решении принимают участие многие его части, множество клеток… Возникает вопрос: что же происходит в такой сопряженной системе, если где-то проскальзывает ошибка, случается сбой? Подходы к ответу на вопрос намечает интересное исследование молодого сотрудника нашего института В. Речина. Больного со вживленными электродами просили выполнить какое-нибудь несложное задание. Например, запомнить и воспроизвести набор цифр или слов. Неожиданно обнаружилось, что во время неправильного исполнения задания определенная группа клеток начинает проявлять активность. Попавший в них электрод точно доносил об их состоянии».
Выходит, что в нашем управляющем центре есть некий «детектор ошибок», который предупреждает другие отделы мозга: «Вы поступаете неправильно!» И такое, предупреждение, по-видимому, идет от глубинных участков мозга, минуя наше сознание. Не отсюда ли рождается убеждение, что человеку об ошибочном шаге иной раз говорит его «внутренний голос»? Как видим, и здесь научные поиски в конечном счете обнаруживают в таинственном, «потустороннем» явлении вполне материальные причины.
О существовании «детектора ошибок», кстати, свидетельствуют и житейские факты. Многие люди, близкие к природе, прекрасно ориентируются даже в незнакомых местах. Индейцы Южной Америки, например, никогда не стремятся запоминать дорогу домой в джунглях. В определенное время они решают: пора возвращаться — и, не блуждая в лесу, выходят к своим хижинам. Можно предположить, что им помогает в дороге «детектор ошибок».
На что человек способен
Непознанные пока возможности нашего мозга еще нередко служат источником для всевозможных суеверий. Рассказывая о выдающихся шахматистах мира, гроссмейстер Ю. Авербах приводит интересную страничку биографии.
… Жаркий летний полдень. В форту Морро, что расположен на Кубе вблизи Гаваны, все спокойно. Маленький Хозе, сын армейского лейтенанта, слоняется по пустому плацу. Скучно. Хорошо бы, сидя где- нибудь в тени, послушать рассказы бывалых солдат, но те спрятались от палящих лучей солнца в казармы, а с часовыми не поболтаешь. Хозе идет к башне форта, где обычно сидит в дежурном помещении его отец. Здесь не так жарко, как снаружи, гак видит странное зрелище. Отец сидит в центре, комнаты за столом и что-то внимательно разглядывает. Напротив в таком же положении другой офицер. Оба настолько погружены в раздумье, что не заметили прихода мальчика.
Хозе подошел поближе и увидел на столе между ними разделенную на белые и черные квадраты доску с забавными деревянными фигурками. Время от времени офицеры по очереди передвигали их. Ага, взрослые играют в военную игру! Зная нрав отца, не любившего, когда дети вмешиваются не в свое дело, мальчик молча стал наблюдать за происходящим. Ему хотелось понять, как ходят игроки и в чем состоит их конечная цель. Первая партия закончилась. Партнеры расставили фигуры и начали вторую. Хозе сидел как зачарованный и, затаив дыхание, внимательно следил за каждым ходом. Но вот отец поднял одну — с головой коня — и переставил с одного белого поля на другое, тоже белое. Так ею еще ни разу не ходили. «Неправильно!» — чуть было не закричал мальчик, но благоразумно решил до конца партии воздержаться от критики. Партнер отца не заметил ошибки, и игра продолжалась.
Когда партия закончилась, сын робко заметил:
— Отец! Ты неправильно сыграл конем!
— Что ты! — усмехнулся тот.
— Да, ты сделал неправильный ход. Эта фигура так не ходит!
Партнер отца поддержал ребенка:
— Пожалуй, Хозе прав, ты действительно сыграл конем не так, как полагается.
Отец воскликнул:
— Но как малыш мог это заметить? Он впервые в жизни видит шахматную доску!
— Сыграй со мной, — попросил Хозе. Отец оторопело посмотрел на сына. «С ним творится что-то неладное, — подумал он. — Кажется, на него подействовала жара. Надо пригласить врача».
А вслух сказал:
— Давай попробуем. А затем ты немедленно пойдешь спать.
Отец Хозе был хорошим солдатом, но, видимо, плохим шахматистом. К тому же играл он невнимательно, не особенно задумываясь над ходами. С любопытством, удивлением, даже восхищением
