Фиби еще крепче прижалась к любимому. Мучительная радость разлилась по ее телу.
– А я – то думала, что они тебя застрелили, – шептала она. – Я думала, что тебя уже нет.
– Именно в этом и состояла их цель, а на самом деле они просто выстрелили в воздух.
Алекс окинул взглядом залитый кровью пол.
– Так захотелось твоему отцу. Он хотел, чтобы у нас не было надежды, но даже он не захотел обагрить свои руки моей кровью. Даже он…
Фиби села на пол рядом с безжизненным телом отца и погладила дрожащими пальцами его седые волосы. Она знала, что перед лицом смерти любовь его оказалась сильнее ненависти.
– Он узнал… Перед смертью он узнал… Обо мне и Саймоне… Но было уже слишком поздно…
Девушка прижала к губам холодную руку отца. За свою жизнь Филипп Кью совершил немало отвратительного, но тем не менее по-своему искренне любил дочь.
Фиби встала.
– Ты не ранена? – спросил ее Алекс.
– Нет, – срывающимся голосом ответила девушка.
Она забыла обо всем в его крепких объятиях. Она помнила своего отца лишь любящим человеком, единственным недостатком которого было то, что он хотел подарить ей целый мир. А ей вовсе не это было нужно. Напоследок отец отдал ей то, что останется с ней на всю жизнь. Медальон. Память о маме.
Алекс понимающе посмотрел на нее.
– Пойдем… Позволь мне увести тебя отсюда.
Они вышли на палубу, держа друг друга за руки. Морской ветер был чист и прохладен.
ЭПИЛОГ
Ипсуич
Ноябрь 1904 г.
То был самый холодный ноябрь. Практически не переставая дул пронизывающий ледяной ветер. Резкое похолодание заставляло стряпух затапливать печь еще задолго до рассвета. Щеки детворы заметно порозовели. Работяги, устраивая перекуры, поднимали воротники и замечали, что. как ни крути, а придется еще закупать дрова.
И трудно было поверить в то, что в ипсуичском пожаре погибло восемьдесят семь человек. Куда больше народа оказалось без крыши над головой, но дом, в конце концов, можно было отстроить заново.
Ипсуич неумолимо поднимался из обугленных руин. Море вновь ощетинилось лесом мачт и пароходных труб. Ожили жизненно важные железнодорожные артерии. Деньги из благотворительных фондов Англии буквально полились рекой. Через несколько дней после пожара началось восстановление уничтоженных огнем кварталов города.
Из окна своих апартаментов, находившихся на шестом этаже только что отстроенного отеля «Сент Пол», Фиби смотрела на городские новостройки. Наибольший интерес у нее, безусловно, вызывал дом, который должен был стать самым высоким строением в Ипсуиче. Открывавшееся глазам зрелище восхищало, но не радовало. Девушка все еще тосковала по громадным елям и соснам северного острова.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Дремавший у камина Пушок сразу же встрепенулся и залаял.
– Войдите, – сказала Фиби.
Ее лицо осветилось радостью, когда она увидела Сьюзи, Гвенду и Белинду, державших в руках какие-то пестрые коробочки.
– Посмотреть на тебя, – рассмеялась Сьюзи, – так ты буквально пышешь здоровьем.
– Само собой, – ответила девушка. – Я была больна, но сейчас…
Она показала подругам кружевной розовый сверток.
Белинда сразу же прослезилась.
– Какая красота. Я на свете ничего лучше не видела.
– Это не красота, гусыня, – язвительно заметила Сьюзи. – Это малышка.
– Девочку я назвала Хелен, – сказала Фиби.
– Можно мне? – протянула руки Гвенда.
– Конечно.
Подруги Фиби обступили младенца. Господи, какой же дивной сказкой стала ее жизнь.
Когда прошлой весной они вернулись в Англию, Фиби еще не знала, что беременна…
Подобно сказочным волхвам, Сьюзи, Белинда и Гвенда разложили свои подарки перед малышкой. Одеяльце из ангорской шерсти от Белинды, серебряный крестик от Гвенды и великолепно проиллюстрированная книга басен от Сьюзи.
– Кое-что для ее души, кое-что для тела и кое-что для ума, – проговорила Фиби. – Спасибо вам.
– Ну, а где же он? – полюбопытствовала Сьюзи, окинув взглядом комнату.
Девушки еще не видели Алекса, хотя и встречались с Фиби за неделю до рождения ее первенца.
