К моему удивлению колдун моментально успокоился и даже несколько раз согласно кивнул.
– Да, да, да, ты прав, Бурдюк, абсолютно прав. Сотня дзангов – это несерьезно. То есть я не шутил, это на самом деле моя минимальная плата. Сам понимаешь, если колдун не уважает сам себя, можно ли ждать, что его будут уважать другие? Но в этом случае я сделаю исключение.
– Конечно… – начал было я, но Тарантул повысил голос:
– Мне придется – просто придется – поднять планку до двух сотен.
– Что?! – взвился я. – С какой это стати?
– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть, Бурдюк. – Тарантул мелко-мелко потер руки. – Ты ведь не просто пришел ко мне, ты посмел осквернить мой дом присутствием грязного варвара. Думаешь, это ничего не стоит?! – Тут его голос поднялся почти до писка.
До сих пор Тарантул просто не замечал присутствия Эписанфа, что меня слегка озадачивало. Я рассчитывал с самого начала выслушать гневную отповедь по этому поводу. Все оказалось гораздо хуже. Колдун облек свое негодование во вполне материальную форму.
Хвала Скорпиону, хорошо наученный мной Эписанф не додумался как-либо высказаться относительно «грязного варвара». Уверен, каждое его слово стоило бы дорого – в самом прямом смысле.
Мне пришло в голову, что лучше перейти к сути дела как можно быстрее. Этому самовлюбленному выродку ничего не помешает еще раз-другой придумать повод для повышения «нижней планки». Между тем весь наш капитал составлял чуть более трехсот дзангов, и сожри меня Рыба, если я намереваюсь оставлять его здесь целиком.
Эписанфовские драхмы я счел разумным обменять у Хряща. По уверению Эписанфа, рак здорово меня нагрел, впрочем, в этом сомневаться и не приходилось. Все дело в том, что любой меняла нагрел бы меня еще сильней – к жадности Хряща все-таки примешивалось немного страха и уважения к моей персоне. О том, чтобы идти с иноземными деньгами к Тарантулу, речи и вовсе быть не могло.
Снова примерив маску дружелюбия, я несколькими глубокими вдохами слегка остудил кипящую кровь. Посчитав, что хозяин не предложил мне присесть отнюдь не из-за плохого воспитания, а по причине старческой забывчивости, я деликатно исправил его неловкость, заняв один из двух стульев в комнате. На второй я гостеприимно указал Эписанфу.
Тот, правда, стушевался, несколько раз перевел взгляд со стула на Тарантула и неуклюже присел на корточки рядом со мной. Решив сейчас не устраивать показательных сцен, я все же пообещал себе позже напомнить Непосвященному ту часть моего урока, где говорилось о беспрекословном подчинении в любой кризисной ситуации. То, что ситуация вполне кризисная, должно быть понятно даже такому старому ослу.
– Присаживайся, Тарантул, – вежливо предложил я. – Присаживайся, и поговорим уже о деле. Несмотря на то что беседа с тобой доставляет мне истинное наслаждение, я несколько ограничен во времени.
Тарантул вперился в меня ненавидящим взглядом. Совершенно очевидно, что желание вышвырнуть меня вон боролось в нем с желанием вытрясти из меня побольше денег. Я почти не волновался, обычный результат такой борьбы мне хорошо известен. И верно, колдун смог даже ощериться в улыбке.
– Рассказывай, Бурдюк. – Он придвинул стул на середину комнаты и уселся на него, закинув ногу за ногу. – Я догадываюсь, что ты наверняка предпочел бы обратиться к любому другому колдуну, если бы твое дело не было таким, от которого откажутся так называемые добропорядочные маги.
Эти слова мне решительно не понравились, потому что были правдой от начала до конца. Поэтому я решил их попросту проигнорировать.
– Ты знаешь, Тарантул, я – не домосед. Люблю побродить, люблю посмотреть на закат не там, где встретил рассвет.
– Я бы сказал, что ты начал издалека, Бурдюк, – сварливо сказал Тарантул.
– Напротив, я говорю по существу, – покачал я головой. – Просто во время моей теперешней прогулки мне оказалось по пути с этим варваром. И я подумал: почему бы нет? Компания, конечно, не самая изысканная, но ведь любопытная. Кто еще сможет похвастаться, что путешествовал вместе с Непосвященным.
– Будь тут чем хвастаться, такие нашлись бы, – хихикнул колдун.
– Не придирайся к словам, я почти закончил, – сказал я. – В этой затее есть один минус. Сам понимаешь, чего можно ждать от Непосвященных? Днем он поклянется в вечной преданности, а ночью сунет нож тебе под ребра.
Тарантул согласно покивал, словно бы сочувствуя моей ситуации.
– Чего же ты хочешь от меня, вор?
– Разве непонятно? – Я развел руками. – Я хочу спать спокойно, не вскакивая от каждого шороха.
– Тебе не кажется, что для этого ты выбрал неподходящую профессию? – Тарантул снова хохотнул, потрясая бородкой.
– Довольно, Тарантул. – Я недовольно поморщился. – Ты будешь говорить ради удовольствия слышать свой голос? Мне нужно обезопасить себя на время этой прогулки, и именно за этим я пришел к тебе.
– Но что я могу сделать? – всплеснул руками Тарантул. – Кроме разве что мудрого совета отказаться от твоей сумасбродной идеи?
Я наклонился вперед, так, что смог обонять благоухание лука изо рта колдуна.
– Мне нужна душа этого варвара взаймы, Тарантул. Чтобы, случись мне отправиться в Тень Зодиака, его душа оказалась в моем распоряжении – и я решал, нет ли вины варвара в моей смерти. Я слышал, что такое возможно, и, если твоих сил недостаточно, чтобы сделать это, просто скажи. Не трать мое время.
Молчание длилось минуты две, но я не собирался нарушать его.
– Ты многое знаешь, Бурдюк, – задумчиво протянул Тарантул. – Слишком много для жалкого вора.
– А ты много болтаешь без толку, Тарантул, – отрезал я.
Снова помолчали.
– Я мог бы попытаться, – осторожно начал Тарантул, но я прервал его:
– Мне не нужны твои попытки. Мне нужен надежный результат. Ты сделаешь это?
– Если у тебя хватит денег, – выдохнул колдун.
– У меня их хватит, если ты назовешь разумную цену.
Тарантул закатил глаза к потолку и пожевал губами, словно что-то там прочел. Хотя полоток был единственным местом вокруг, где ничего написано не было. Затем он испустил тяжелый вздох.
– Устал я, Бурдюк, устал… Старый стал совсем. Теперь я понимаю, что ты специально утомил меня. Совершенно нет сил торговаться с тобой. Я просто назову самую низкую цену, за которую вообще возможно браться за такую работу. Соглашайся – или уходи прочь.
– Сколько? – деловито спросил я.
– Четыреста дзангов.
Настала моя очередь тяжело вздыхать. Тарантул дал сигнал к началу самого трудного этапа разговора. Не знаю, сколько мы торговались, я потерял счет времени. Вместе с остатками нервов. Но результат того стоил – мы сошлись на двухстах тридцати дзангах, и, клянусь двенадцатью богами, никто никогда еще не зарабатывал сто семьдесят дзангов таким тяжким трудом. Так что, когда Тарантул, все еще недовольно бурча себе под нос что-то о своей непомерной щедрости, которая рано или поздно пустит его по миру, встал со стула, я был словно выжатый лимон.
Колдун занялся приготовлением какой-то смеси, выливая в сомнительной чистоты котелок понемногу жидкостей из разных сосудов. Смесь пузырилась и издавала неприличные звуки. От предчувствия, что мне, возможно, предстоит это выпить, становилось дурно. Но я зашел слишком далеко, чтобы отступить из-за брезгливости – подлый Тарантул потребовал полную предоплату. Я старался успокоить себя мыслью, что, быть может, варево предназначалось для самого Тарантула, чтобы войти в Изнанку мира. Мне ведь никогда ранее не доводилось наблюдать за работой колдуна.
Надежда разбилась довольно быстро – держа котелок на вытянутых руках, Тарантул подошел к нам с Эписанфом.
– Пейте. Каждый по полному глотку, – коротко бросил он.
Жидкость выглядела омерзительно, пахла омерзительно и – да, вкус имела тоже омерзительный. Но я мужественно сделал солидный глоток и молча показал варвару кулак, когда он сморщил было нос. Я бы подкрепил свой жест парочкой крепких слов, но боялся открыть рот, отчаянно борясь с тошнотой. Выпить
