(1859)
'Он весел, он поет, и песня так вольна…'
Он весел, он поет, и песня так вольна,
Так брызжет звуками как вешняя волна,
И все в ней радостью восторженною дышит,
И всякий верит ей, кто песню сердцем слышит;
Но только женщина и будущая мать
Душою чудною способна угадать,
В священные часы своей великой муки,
Как тяжки иногда певцу веселья звуки.
(1859)
ЧУРУ
Ты непородист был, нескладен и невзрачен,
И постоянно зол, и постоянно мрачен;
Не гладила тебя почти ничья рука, -
И только иногда приятель-забияка
Мне скажет, над тобой глумяся свысока:
'Какая у тебя противная собака! '
Когда ж тебя недуг сломил и одолел,
Все в голос крикнули: 'Насилу околел! '
Мой бедный, бедный Чур! Тобою надругались,
Тобою брезгали, а в дверь войти боялись,
Не постучавшися: за дверью ждал их ты!
Бог с ними, с пришлыми!.. Свои тебя любили,
Не требуя с тебя статей и красоты,
Ласкали, холили - и, верно, не забыли.
А я… Но ты - со мной, я знаю - ты со мной,
Мой неотходный пес, ворчун неугомонный,
Простороживший мне дни жизни молодой -
От утренней зари до полночи бессонной!
Один ты был, один свидетелем тогда
Моей немой тоски и пытки горделивой,
Моих ревнивых грез, моей слезы ревнивой
И одинокого, упорного труда…
Свернувшися клубком, смирнехонько, бывало,
Ты ляжешь, чуть дыша, у самых ног моих,
И мне глядишь в глаза, и чуешь каждый стих…
Когда же о'т сердца порою отлегало
И с места я вставал, довольный чем-нибудь,
И ты вставал за мной - и прыгал мне на грудь,
И припадал к земле, мотая головою,
И пестрой лапой заигрывал со мною…
Прошли уже давно былые времена,
Давно уж нет тебя, но странно: ни одна
Собака у меня с тех пор не уживалась,
Как будто тень твоя с угрозой им являлась…
Теперь ты стал еще любовнее ко мне:
Повсюду и везде охранником незримым
Следишь ты за своим хозяином любимым;
Я слышу днем тебя, я слышу и во сне,
Как ты у ног моих лежишь и дремлешь чутко…
Пережила ль тебя животная побудка
И силой жизненной осталась на земле,
Иль бедный разум мой блуждает в тайной мгле -
Не спрашиваю я: на то ответ - у бога…
Но, Чур, от моего не отходи порога
И береги покой моей родной семьи!
Ты твердо знаешь - кто чужие и свои:
Остерегай же нас от недруга лихого,
От друга ложного и ябедника злого,
От переносчика усердного вестей,
От вора тайного и незваных гостей;
Ворчи на них, рычи и лай на них, не труся,
А я на голос твой в глухой ночи проснуся.
Смотри же, узнавай их поверху чутьем,
А впустят - сторожи всей сметкой и умом,
И будь, как был всегда, доверия достоин…
Дай лапу мне… Вот так… Теперь я успокоен:
Есть сторож у меня!.. Пускай нас осмеют,
Как прежде, многие: немногие поймут.
(1859)
ГРЕЗА
Спал тяжело я, как будто в оковах, но в вещем во сне
Синее, звездное небо пригрезилось мне:
Каждою яркой звездою, сопутницей ночи,
Жгло мне сквозь веки оно отягченные очи;
Но терпелив был я, силен и крепок тогда…
Вдруг, в полуночи, на север скатилась звезда,
И услыхал я': 'Внемлите глас божий: для божья народа
Царственно с неба, падучей звездою, слетает Свобода!..'
(Апрель (? ( 1860 г.)
'Когда она, на миг, вся вспыхнет предо мною…'
Когда она, на миг, вся вспыхнет предо мною,
И сонный взор сверкнет падучею звездою,
И губы бледные окрасит ярко кровь, -
