Зеленая травка зимой.
И нет уж в ней ласки и страсти,
И рвет ее ветер на части,
И гнется она и летит,
Куда ее вихорь крут'ит…
Зачем же зеленые глазки,
У вас столько страсти и ласки
Горит в изумрудных лучах,
Что все зеленеет в глазах?
(10 мая 1861 г.)
СПАТЬ ПОРА!
С полуночи до утра
С полуночным сном в разладе,
Слышу я в соседнем саде:
'Спать пора! Спать пора! '
С полуночи до утра
Это перепел крикливый
В барабан бьет на мотивы:
'Спать пора! Спать пора! '
'Нет! - я думаю: - ура!
Время нам пришло проспаться,
А не то что окликаться:
'Спать пора! Спать пора! '
Нет, ты, пташечка-сестра,
Барабань себе, пожалуй,
Да словами-то не балуй:
'Спать пора! Спать пора! '
Глянь из клеточки с утра
Ты на божий мир в оконце
И не пой, коль встало солнце:
'Спать пора! Спать пора! '
(12 июня 1861 г.)
ПОМПЕИ
Кого-то я спросил: 'Бывали вы в Помпеи? ' -
'Был, говорит, так что ж? ' - 'Как что?..
Да все музеи
В Европе и у нас, с конца и до конца,
Гордятся дивами и кисти и резца
Художников помпейских…' -
'Вероятно,
Но мне помпейское искусство непонятно,
Затем, что я его в Помпеи не видал,
А видел я один песчанный вал,
Да груды пепла, да такие ямы,
Что были, может, там и статуи богов,
И знаменитые седалища жрецов,
И творческой рукой воздвигнутые храмы, -
Быть может; только их Бурбоновский музей
Все выкопал до мраморных корней'. -
'А что же говорят об этом ладзарони? ' -
'Молчат… На берегу ждут первой тони
И точат об песок заржавые ножи… '
И вот, подумал я: теперь ты мне скажи,
Художник кесарй, маститый мой Ветрувий,
Зачем Помпеи ты на лаве воздвигал,
Как будто бы не помнил и не знал,
Что сердце у твоей Италии - Везувий?
Но нет, ты прав: свободная страна,
Врагам одни гробы и выдала она…
(20 июня 1861 г.)
С КАРТИНЫ ОРСА ВЕРНЕ
В одной сорочке белой и босая,
На прикрепленных к дереву досках,
С застывшею слезой в угаснувших глазах,
Лежит она, красавица, страдая
В предсмертных муках…
Черная коса
Растрепана; полураскрыты губы,
И стиснуты немой, но жгучей болью зубы,
И проступает пот на теле, что роса…
Бедняжечка! Над ней - и небо голубое,
И померанца сень душистая в плодах,
И все вокруг нее в сиянье и цветах, -
А уж у ней распятье золотое
Положено на грудь… И вот уж, второпях,
С прощальным и напутственным поклоном,
Уходит от нее и духовник-монах,
Под серой рясою и серым капюшоном,
И впереди с зажженною свечой,
Могильщик - каторжник с обритой головой:
