горным и растения жили высоко над уровнем моря. Фиксистам не раз напоминали, что в толще с глоссоптериевой флорой есть по крайней мере два морских прослоя. Комплексы спор и пыльцы в отложениях, занимающих как морские, так и ледниковые толщи, примерно одни и те же. Не могла индийская флора жить на горах. Возражения серьезные, а ответа на них не дают.
Индийский палеоботаник Б. Сахни еще в 30-х годах подметил необычно резкую границу между индийской частью Гондваны и смежными палеофлористическими областями. Последующие исследования лишь подтвердили наблюдения Сахни. На крайнем востоке Индии, где Брахмапутра делает крутой поворот и сбегает с Гималаев, найдены типично гондванские растения. В нескольких сотнях километров к востоку, в китайской провинции Юньнань, тоже известны верхнепалеозойские растения, уже чисто катазиатские, тропические. Восточноиндийская флора росла совсем близко от тропического океана Тетис, если считать, что Индия всегда сидела на своем месте. Никакого влияния Тетиса на эту флору не видно, хотя, судя по анализу верхнепалеозойских речных долин, реки текли из области глоссоптериевой флоры именно в направлении Тетиса и на их пути не было мощной горной системы, которая могла бы закрывать Индию от теплого дыхания океана.
Можно указать и другие места, где палеофлористические границы очень резкие и для обычной переходной зоны между областями почти не остается места. На крайнем юго-востоке Монголии пермская флора типично ангарская, а в соседнем Китае, у выступающей на север излучины Хуанхэ, — чисто катазиатская, тропическая. Еще ближе сошлись ангарская и катазиатская флоры в Приморье. Здесь между ними осталось не более 200 км. Разница же флор огромная, Чтобы понять суть таких резких границ, представьте себе, что вы садитесь на поезд в Москве, сначала едете мимо березовых рощ, потом поспали, а примерно у Тулы открыли глаза и увидели за окном бананы и пальмы.
Важно не забывать о том, что палеоботаник преимущественно имеет дело с ассоциациями растений, живших в низинах, лишь немного приподнятых над уровнем моря. Только в таких низинах велась в позднем палеозое и мезозое дошедшая до нас геологическая летопись континентов. Поэтому связывать различие флор с тем, что они жили на существенно разных высотах, в большинстве случаев не приходится. И тогда напрашивается мысль объяснить резкие флористические границы тем, что блоки земной коры сдвинулись и поместили рядом местонахождения растений, когда-то живших вдали друг от друга.
Идея о связи резких флористических границ с горизонтальными тектоническими перемещениями не раз приходила в голову палеоботаникам. Однако было бы преждевременным отклонять другие объяснения. До сих пор палеофлористические границы остаются очень плохо изученными. Мало собрать списки растений и нанести на карту местонахождения растительных остатков. Надо восстановить всю палеогеографическую обстановку пограничных территорий и проследить ее изменения за длительный промежуток времени. В некоторых случаях резкие границы явно никак не связаны с горизонтальными тектоническими движениями. Раньше уже упоминались «лондонские глины» с тропическими растениями. Там же, в Англии, в нескольких сотнях километров северо-западнее, есть иные местонахождения, растения которых уже не назовешь тропическими и даже субтропическими. Их долго считали более молодыми, но сейчас скапливается все больше данных, что вмещающие их толщи примерно одновозрастны «лондонским глинам». Почему Англию в эоцене пересекала столь резкая палеофлористическая граница, сказать пока невозможно.
Напоследок расскажу о недавнем палеоботаническом исследовании. Оно, надо полагать, доставит меньше всего радости тем; кто решил не сдавать фиксистских позиций. В 1973 г. экспедиция наших геологов начала работы в Исландии, которая сидит прямо на Срединно-Атлантическом хребте. Если «растекание» океанов от срединных хребтов действительно существует, то можно ожидать тот же процесс и в Исландии, где его наблюдать гораздо удобнее, чем на морском дне. Для реконструкции новейшей истории острова (а докайнозойских пород тут нет вообще) важно было прежде всего как следует разобраться в возрасте слагающих остров вулканических пород — покровов лав и туфовых толщ.
К счастью, в вулканогенно-осадочных отложениях острова встречаются растительные остатки, которыми занялся палеоботаник М. А. Ахметьев. Он нашел много горизонтов с растениями и, кроме того, привез образцы для спорово-пыльцевого анализа, в которых палинологи нашли достаточно богатые комплексы спор и пыльцы. Когда палеоботанические документы были размещены в геологическом разрезе, а затем был составлен стратиграфический профиль через весь остров, то картина получилась такой. Вдоль меридиональной оси острова, совпадающей с осью Срединно-Атлантического хребта, слоев с растительными остатками не оказалось вовсе. Чем дальше в стороны от этой линии, тем все более мощным был разрез и все древнее были слои с растениями, лежавшие в основании разреза. Иными словами, получилась точно та же картина, что и нарисованная в результате глубоководного бурения (рис. 18). Только теперь для датировки пород использовались остатки не морских организмов, а наземных растений.
Интересными оказались и биогеографические связи территории Исландии. М. А. Ахметьев заметил, что наиболее древние комплексы растений близки к одновозрастным комплексам Гренландии и Северной Америки. Чем выше по геологическому разрезу, тем все большую роль играют европейские растения. Современная флора Исландии уже по существу европейская. Это наблюдение, может быть, указывает, что расширение Атлантики в обе стороны не было сбалансированным.
Палеоботанические данные уже не раз использовались для реконструкции истории Атлантического океана. О гондванских флорах мы уже говорили. В. А. Вахрамеев сравнивал флоры, жившие по берегам Атлантики в мезозое, и пришел к выводу, что возрастание различий европейских и американских флор в меловом периоде можно связать с образованием здесь океана, Д. Хабиб изучал палинологические комплексы в меловых отложениях севернее Багамских островов и обнаружил в морских осадках такое огромное количество спор и пыльцы (более 40 тыс. зерен на грамм осадка) и такое их разнообразие, которое возможно только в том случае, если берег находился совсем рядом. Эти данные прекрасно согласуются с мобилистским прочтением истории Атлантики, но при большом воображении их можно истолковать и с фиксистских позиций. Истолковать же историю Исландии, не обращаясь к гипотезе раздвигания блоков земной коры в обе стороны от срединного хребта, по-видимому, невозможно.
Читатель, может быть, упрекнет меня за непрерывные нападки на фиксистов, за град упреков в их адрес. Человек, знакомый с дискуссией о движении материков, может быть, добавит, и будет прав, что и мобилисты не лучше обращаются с неприятными для них фактами. В свое оправдание скажу только, что я в данном случае выступал как палеоботаник и попрекал фиксистов в невнимании именно к палеоботаническому материалу.
Глава VII
КОРНИ МЕЗОФИТА
В книге П. Эрлиха и Р. Холма «Процесс эволюции» есть выражение, которое мне сразу очень
