уже пора на свалку…
Гриссел достал из кармана фотографию грабителя в костюме Элвиса.
— Вы его знаете?
Стюарт взял снимок.
— Он… — Он не сразу вспомнил подходящее слово на африкаансе. — Неаккуратный. Топорная работа.
— То есть?
— Посмотрите на бакенбарды. Виден клей. Может, потому, что он гримирует сам себя. Довольно трудное дело. Я никогда не гримировался, даже не пробовал.
— Вы его знаете?
— Нет.
— Слышали о Янеке Милоше?
— М-м-м…
— Вы его не знаете. — Гриссел заранее знал ответ. Настроение упало ниже некуда. Он так надеялся, что Стюарт окажется человеком, которого он ищет. Потому что человек, которого зовут Янек Милош, вряд ли родился в семье африканеров. Вряд ли он вежливо грабит банки и называет кассирш «солнышком». Версия рушилась на глазах.
Помощники возвращались ни с чем. Яуберт следил за дверью конференц-зала с растущим отчаянием. Никто не мог найти женщину по фамилии Кларк или Кларг.
Он бросил взгляд на часы. Свидание с Ханной Нортир все приближается и приближается. А у него до сих пор нет никакого оправдания…
Зашел Лау — попрощаться перед дорогой. Он заказал билет на рейс в Порт-Элизабет и Ист-Лондон. Самолет вылетал в половине седьмого. Они еще раз пробежались по вопросам, на которые Яуберт хотел найти ответы. Лау ушел, щуря запавшие с перепою глаза.
Вошли еще два детектива, качая головой.
— Телефон, капитан! — крикнула Мэйвис из-за двери.
Он встал и торопливо вышел в приемную.
— Яуберт.
— Капитан, говорит Бертус Бота. Мы нашли Эстер Кларк. Но она умерла. Умерла от рака. В начале декабря.
— Откуда вы звоните?
— Из дома ее сестры в Фиш-Хуке. Покойной было пятьдесят три года. Старая дева. Художница. Рисовала рождественские открытки и всякое такое для одного издательства в Мейтланде, но работала дома. У нее обнаружили рак позвоночника. Сестра считает, это из-за того, что Эстер целыми днями сидела, и не важно, что говорят врачи. Она говорит, все, что ей известно о маньяке с маузером, она узнала из газет и из телепередач.
— Она совершенно в этом уверена?
— Да, капитан. Мы показали ей фотографии и все остальное.
— Сестра никогда не общалась с Оливером Нинабером? — Яуберт еще надеялся, хотя надежды таяли. Может быть, в Кейптауне не одна Эстер Кларк? Когда же все это кончится?
— Она говорит, что никуда не выходит. По ее словам, на улицах опасно. А всех знакомых сестры она знала.
Яуберт напряженно обдумывал вопросы.
— Как фамилия врача, который лечил ее сестру? Спросите, я подожду.
Он слышал, как Бота положил трубку; потом послышались приглушенные голоса. Бота вернулся и сообщил все нужные данные. Яуберт записал. Больница «Гроте Схюр». Он поблагодарил Боту и снова бросил взгляд на часы. Времени как раз хватит, чтобы съездить в больницу, а потом — к психологу.
38
Как оказалось, врач очень хорошо помнил Эстер Кларк.
— Она никогда не жаловалась. Сильная женщина. Должно быть, ей было очень больно, особенно в последние месяцы.
— Когда ей поставили диагноз?
— Три или четыре года назад. Мы все перепробовали…
— Что вы можете сказать о ее психическом состоянии?
— Сильная женщина, я ведь вам сказал.
Яуберт снова и снова забрасывал удочку в бесплодных попытках выяснить хоть что-то, что прольет свет на это темное дело. Но понял, что и здесь зашел в тупик.
Он поехал в город; по пути вызвал по рации О'Грейди.
Толстяк сообщил, что никаких новых Эстер Кларк не обнаружено. Зато в автоприцепе пастора Яквеса Кутзе нашли кое-что интересное. Под сиденьем лежали сорок тысяч рандов. Наличными. И банковские документы, согласно которым дела у секты шли очень и очень хорошо. Списки прихожан, дьяконов, старост…
Яуберт велел привезти все материалы к нему в кабинет. А Бертуса Боту с напарником отправить назад, к сестре Эстер Кларк. Выяснить, в какую церковь ходила покойная. И еще раз обзвонить родственников всех жертв. Расспросить детей Нинабера. Известно ли им о храме Спасителя.
Перед ним снова забрезжил лучик надежды. Каждое дело, каждое досье похоже на гору, на которую надо взобраться. Иногда достаточно рук и ног, и подъем проходит быстро, а на вершине — ты предъявляешь ордер на арест, аккуратно формулируешь мотив, предъявляешь улики, раскрываешь причинно-следственные связи. Но иногда, как сейчас, гора гладкая и скользкая, нет выступов, на которые можно встать, не за что ухватиться. Ты поднимаешься и падаешь, поднимаешься и соскальзываешь вниз. Никак не двигаешься вперед, не знаешь, как достичь вершины.
И вдруг — крохотный сдвиг. Наконец есть повод желать чьей-то смерти. Причина, по которой маньяк с маузером вышиб мозги у шестерых людей, отправил их к праотцам.
Деньги.
Вот корень всех зол. Движущая сила, мотив, который заставляет воровать, стрелять, бить, резать и жечь.
В приемную психолога он входил упругой, бодрой походкой. В крови бурлил адреналин. Они уже близки к цели. Он раскроет дело. Сегодня же!
Ханна Нортир открыла дверь кабинета. Она улыбалась.
— Входите, капитан Матт Яуберт! — весело пригласила она, и он обрадовался, потому что сразу понял: завтра она пойдет с ним в оперу. — Наверное, сначала надо обсудить завтрашний вечер, — сказала она, раскрывая знакомую зеленую папку. — Чтобы больше уже о нем не думать. Мне нельзя идти с вами. Это неэтично. И несправедливо по отношению к вам, потому что нас с вами ждет еще много работы. В общем, нельзя со всех точек зрения.
Яуберт смотрел на нее, стараясь не выдать разочарования; это удавалось ему с огромным трудом.
— Но есть и другая сторона медали. Мне приятно, что вы меня пригласили. Не могу вспомнить, когда я в последний раз ходила куда-либо с большим, сильным мужчиной. Мне очень хочется пойти. Я очень хочу послушать «Севильского цирюльника». Я хочу куда-нибудь сходить. Я на распутье… Да, наверное, у меня получится отделить личную жизнь от работы. Должно получиться. Но не за ваш счет.
Она говорила быстро, горячо — Яуберт еще не видел Ханну Нортир такой оживленной. Ее тонкие руки жестикулировали, помогая ей говорить, зрачки расширились. Она была так красива, что он не мог отвести от нее взгляд.
