как свинья. И в таком виде ты собираешься вломиться в операционную? Они вышвырнут тебя вон, даже не сомневайся. А теперь сядь на стул, я сделаю тебе укол и промою рану. Потом ты примешь успокоительное, умоешься и будешь ждать до тех пор, пока хирург не выйдет и не скажет, как обстоят дела.
Я стоял и смотрел на него.
— Быстро! На стул!
Я подошел к стулу и сел.
— Наклонись вперед. Расстегни ремень.
Я послушно выполнил приказ.
— Наклонись еще, приятель. Мне нужно добраться до твоей задницы.
Он подошел ко мне, спустил с меня брюки и протер место укола ваткой со спиртом.
— Она твоя жена?
Игла проткнула кожу — как мне показалось, излишне грубо.
— Нет.
— Не дергайся. Сиди тихо. Еще один обезболивающий. Она твоя подружка?
— Нет.
— Родственница? — Он вытащил еще один шприц.
— Нет. Она моя клиентка.
Еще один болезненный укол.
— Вот как, клиентка? — Врач выкинул шприц в мусорную корзину и выдвинул другой ящик стола.
— Да.
Он вытащил флакон с таблетками.
— Судя по твоему поведению, ты очень печешься о своих клиентах. Вот тебе лекарство. Сначала иди умойся, а потом прими.
Оказывается, мобильный телефон я где-то посеял. И бумажник остался в БМВ. Я спросил кругленького доктора, можно ли занять у него немного денег, чтобы позвонить по телефону-автомату.
— Звони отсюда, — он привел меня к себе в кабинет. На столе стояла фотография женщины в серебристой рамке. Она была красива, элегантна и стройна. В длинных рыжих волосах мелькала седина.
— Как выйти на межгород?
— Нажми ноль, — сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.
Я позвонил. После второго гудка я услышал низкий, сексуальный голос администратора Йолены Фрейлинк:
— «Бронежилет», доброе утро. Чем мы можем вам помочь?
— Йолена, это Леммер.
— Привет, Леммер, как дела?
— Мне надо поговорить с Жанетт.
— Соединяю, — тут же ответила она.
Я послушал музыку, которую записала Жанетт: «My Way» Фрэнка Синатры. Всего две фразы, где он говорит, что откусил кусок не по зубам. Потом Жанетт сняла трубку.
— У тебя неприятности, — с ходу заявила она.
Я подробно описал свои неприятности.
— И как она сейчас? — спросила Жанетт, когда я закончил рассказ.
— Состояние критическое.
— Больше они тебе ничего не говорят?
— Больше ничего.
— Леммер, мне не нравится твой голос. Как ты себя чувствуешь?
— Со мной ничего страшного.
— Я в этом не уверена.
— Жанетт, со мной все хорошо.
— Что собираешься делать?
— Пока побуду с ней.
Пять секунд она молчала. Потом сказала:
— Я тебе перезвоню.
— Мой сотовый пропал.
— По какому номеру можно с тобой связаться?
Не знаю, сколько времени я просидел за столом доктора, закрыв голову руками. Может быть, десять минут. А может, все полчаса. Я пытался думать. Но голова отказывалась соображать. Открылась дверь. Вошли мужчина и женщина. У него были серебряные волосы, на нем был дорогой серый костюм.
— Грундлинг, — представился он, протягивая руку и улыбаясь. Из-за острых зубов он был похож на большую белую акулу. — Я директор больницы, а это Мэгги Падаячи, менеджер по работе с клиентами. Мы пришли, чтобы предложить вам помощь.
Серый костюм Мэгги был на оттенок темнее. Черные волосы были собраны в пучок. У нее были не такие острые зубы.
— Эмма…
— Уверяю вас, мисс Леру получает лучшую медицинскую помощь, какая только возможна. Однако только что нам позвонил заведующий из Йоханнесбурга и велел оказывать вам любое содействие.
— Всеми возможными способами, — добавила Мэгги.
Жанетт Лау! Она знакома со многими высокопоставленными людьми. Но ей пришлось покрутиться.
— Мне нужно попасть в операционную.
Они сделали вид, что не услышали мою просьбу.
— У нас есть специальные апартаменты для особо важных гостей, которые мы хотели бы вам предложить. Очевидно, вам захочется переодеться, — сказала Мэгги.
— Мистер Леммер, оставляю вас в надежных руках миссис Падаячи. Смею вас заверить, мы к вашим услугам в любое время дня и ночи.
— Прошу вас, мне нужно поговорить с врачом Эммы… то есть мисс Леру.
— Конечно, — мягко произнесла она. — Но все хирурги еще в операционной. Давайте сначала устроим вас с комфортом. Есть ли у вас с собой какие-нибудь вещи?
Апартаменты для особо важных гостей состояли из гостиной, спальни и ванной с душем. Роскошная обстановка. Кондиционер. На стенах картины маслом. На полу ковры.
На кровати были приготовлены больничная пижама и халат. На полу стояли тапочки. В ванной имелись зубная щетка, зубная паста, бритва, крем для бритья и дезодорант. Интересно все же, что именно сказала Жанетт Лау заведующему сетью больниц Саусмед!
Я снял рубашку, пропитанную кровью Эммы. Сейчас кровь высохла и запеклась; темно-красный цвет был похож на вино.
Моя грудь напоминала абстрактную живопись: все оттенки красного, черного и багрового. Я разделся и встал под душ. Мне было холодно. Я отвернул краны на всю мощность и подставил спину под струи воды. Меня затрясло.
Эмма не должна умереть!
Не должна.
Я еще никогда не терял клиента.
Где я допустил ошибку? Поезд. Конечно, не надо было прыгать на поезд, но другого выхода у меня тогда не было.
Мне не надо было сомневаться в ней. Надо было ей верить. Трое мужчин. Вязаные шлемы. Те же самые, что напали на нее в Кейптауне. Почему? Зачем они прячут лица? Почему шлема не было на снайпере? И перчатки. Зачем им понадобились перчатки?
