Я подполз к трупу блондина и обшарил его карманы. Ничего. Я перевернул его и расстегнул на нем пояс. Опять ничего.
Голос стал слышнее. Передатчик где-то рядом или на нем.
Я обшарил его; вдруг из уха до меня донесся раздраженный шепот:
— Ванни, прием!
Та штуковина оказалась у него в ухе. Оттуда торчал тонкий проводок. Мне бы давно следовало догадаться, что у них самая современная аппаратура. Я осторожно вынул миниатюрный передатчик. Он был еще теплый. Я сунул приборчик себе в ухо. Он уместился там с трудом. Должно быть, Ванни делали на заказ.
— Ванни, только не говори, что твой пак не работает!
Что такое пак?
— Франс, ты видишь Ванни?
— Никак нет.
— Черт!
Номер три и номер четыре.
— Хочешь, я схожу посмотрю?
— Да. Время еще есть. Отнеси ему запасной пак, в багажнике «джипа» есть несколько штук. Они в синем ящике.
— Ладно.
Я лежал неподвижно. Что такое пак? Я посмотрел в прицел. Человек за стеной встал. Значит, его зовут Франс. Он затрусил вниз по ступенькам к машинам и открыл багажник «джипа».
— Не вижу никакой коробки!
— Там написано: «Передатчики активные голосовые».
Ясно. Не пак, а ПАГ. Аббревиатура.
— Ее здесь нет.
— Она должна быть там!
— Говорю тебе, ее здесь нет!
— Эрик, она в «прадо»! Я ее переложил. — Незнакомый голос. Номер пять.
— Спасибо.
Франс захлопнул багажник «джипа», перешел к «прадо», открыл дверцу.
— Есть, нашел. Ванни, мать твою, смотри не пристрели меня!
— Франс, возможно, он тебя не слышит.
— Я просто так, на всякий случай.
Он затрусил по лужайке в мою сторону. Я взял нож и встал.
Якобус Леру нашел работу в заповеднике «Млавула» в Свазиленде. Устроился разнорабочим. Белый африканер, которого все считали дезертиром, был в диковинку чернокожим охранникам. Тихоня, который никогда не смеялся, выполнял самую черную работу.
С огромным трудом он по крупицам собирал новости и слухи. Самолет Саморы Машела сбился с курса. Выходящая в Свазиленде газета «Таймс» приводила слова русских военных советников: по всей вероятности, где-то в горах находился фальшивый радиоуправляемый маяк. Всенаправленный курсовой радиомаяк УКВ-диапазона. Самолет разбился из-за того, что ему «ослепили» радарную систему.
Якобус отлично знал, где находился тот радиомаяк. Он видел людей, которые установили его.
Свазилендские газеты писали о том, что правительство Южной Африки давно хотело смерти Саморы Машела — с самого 1964 года, когда бывший медбрат возглавил первое наступление на португальцев, будучи еще партизаном Фронта освобождения Мозамбика, или сокращенно ФРЕЛИМО. Португальцы отобрали у предков Машела их землю; его родители голодали; его брат умер от непосильного труда на южноафриканской золотодобывающей шахте. Кроме того, Самора Машел собственными глазами видел, какая огромная пропасть разделяет медицинскую помощь для белых и черных.
Его деды и прадеды боролись против португальского владычества в XIX веке. Вскоре скромный медбрат возглавил национально-освободительную борьбу. К 1970 году он стал главнокомандующим ФРЕЛИМО, а в 1975 году его избрали первым президентом независимого Мозамбика.
А потом Самора Машел сам подписал себе смертный приговор, позволив своим партизанским отрядам вести борьбу против угнетения чернокожих в Южной Африке и Родезии. Он фактически превратил свою страну в плацдарм для нападений. Две соседних страны вооружили отряды повстанцев, которые должны были бороться с марксистским правительством Машела — РЕНАМО. И началась кровопролитная гражданская война.
В 1986 году Мозамбик ждало испытание на прочность. Кеннет Каунда, президент Замбии, уступил давлению ЮАР и выгнал из своей страны отряды РЕНАМО. Фракция перешла в наступление. Будущее Мозамбика висело на волоске; страна подошла к краю пропасти. Предполагалось, что гибель Машела наконец положит конец противостоянию.
Но Претория все отрицала. Даже тот министр, чье лицо Якобус тогда видел в самолете. Особенно тот министр!
Вот что больше всего испугало Якобуса. Он знал, что они лгут, и знал, на что они готовы пойти, чтобы сохранить ложь.
Через пять месяцев, которые он провел в заповеднике «Млавула», они его выследили.
Однажды он возвращался из вельда в центральный лагерь. На полпути его перехватил управляющий-свази Джоб Аиндани, высокий весельчак, и предупредил:
— Не ходи домой. Там тебя ждут белые. Буры.
Якобус снова бежал.
Франса я тоже узнал: это он сидел за рулем «джипа» на больничной стоянке. Я уложил его труп рядом с телом снайпера Ванни, растоптал его ПАГ каблуком, прихватил рюкзак Ванни и «галил» и в темноте затрусил к дому.
Снаружи прячутся еще по меньшей мере трое, но я подозревал, что их больше. Будь их всего пятеро, они бы не приехали на двух машинах. По моим подсчетам, их было шестеро. То есть остается еще четыре. Не меньше.
— Ванни, ну теперь-то ты меня слышишь?
В темном доме я открыл рюкзак. Вода в бутылке. Сандвичи. Судя по запаху — с курицей.
— Франс, что ты там делаешь?
Я поискал свои «Твинки». Нашел только пустую коробку. Они и за это заплатят!
— Франс, прием, Франс!
Я торопливо ел и пил. Достаточно, чтобы заглушить голод.
— Не может быть!
Я взял «галил» и вышел черным ходом, прошел мимо машин, направляясь к югу, в густые заросли, где я лежал в засаде вчера ночью.
— Эрик, по-моему, у нас неприятности.
— Блин!
— А если он отберет винтовку?
Эрик непечатно выразился по поводу умственных способностей своего собеседника.
— А может, и ПАГ, — добавил он, подумав. — Так что замри и стреляй во все, что движется!
44
Он трудился на шахтах Свазиленда, на отдаленных фермах, а один раз даже на плантации. Иногда просто прятался в горах и воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Дважды он возвращался в Мозамбик, но там не было ни работы, ни средств к выживанию. Целых восемь лет Якобус каждый день проживал в страхе
