Назаровым, увидел пистолет в руке Сосницкого, пришедший в движение вместе с рукой вслед за туловищем.
Чуланин вскинул револьвер и всадил почти в упор, с трех аршин пулю в грудь своему должнику и спасителю.
Что-то подобное Назаров предчувствовал. Не хотел он гибели Сосницкого, но понимал, что иначе самому не выкрутиться. Назаров помог событиям принять новый оборот, взглядом обратив внимание Дмитрия на очухавшегося Чуланина. Не на недавней контузии чекиста строились предчувствия Федора, а на том, что Чуланин и предположить не сможет безоговорочной верности того, кого он хотел умертвить вместе со всеми остальными. Человек обычно судит о других по себе, и предатель вряд ли мог поверить в чью-то преданность, тем более в преданность обманутого им человека. И Назаров оказался прав.
Он был готов к чему-то подобному, и когда палец Чуланина давил на курок, Назаров уже сорвался с места.
Сзади — пустое пространство, покрытое рельсами. Бежать к депо — попадать прямо на мушку чуланинского револьвера. Броситься на чекиста — тот успеет направить револьвер и выстрелить. Оставалось только одно…
Назаров помчался к задним колесам грузовика.
Чуланин заметил его рывок и начал перемещать руку с револьвером.
Сейчас он должен надавить на спуск.
Назаров отталкивается, «ныряет» головой вперед. Грохочет выстрел. Пуля пролетает мимо, чтобы, потеряв убойную и прочие силы, впиться в промазученную землю. Назаров приземляется на руки, совершает кувырок вперед. «Фронтовая жизнь и акробатом сделает», — неуместно проносится где-то в мозгу. Федор оказывается на четвереньках и таким не самым живописным образом продвигается еще на сажень вперед. Снова грохочет выстрел, но, понятно, с опозданием. Назаров уже закрыт правым задним колесом «форда», но там он не задерживается, а вскакивает на ноги, добегает до левого заднего колеса и, укрывшись за ним, останавливается.
Их разделяет грузовик. По одну сторону машины — хорошо вооруженный человек (Чуланин подбирает и пистолет Сосницкого), по другую — вооруженный чуть хуже. Второй — это товарищ Назаров, извлекающий из кармана складной нож. Разумеется, остро заточенный. Таскать с собой тупой нож — все равно что носить часы без стрелок.
Какой ход для товарища Чуланина самый выигрышный? Наверное, забраться в кузов, на главенствующую высоту, и сверху, имея отличной обзор, заряжаясь боевым азартом от касаний лодыжками мешков с драгоценностями, палить по товарищу Назарову из двух стволов одновременно, загнать этим товарища Назарова под грузовик, затем спрыгнуть на землю и добить товарища Назарова в его укрытии. Эх, хорошо! Невольно позавидуешь товарищу Чуланину. С этими мыслями и чувствами Назаров перемахнул через борт и упал на пол, оказавшись в кузове рядом с мешками.
Зажав нож в зубах, Назаров схватил обеими руками один из ближайших мешков, наиболее набитый всяким барахлом из драгметаллов, и, держа перед собой, вскочил на ноги. Не успел Федор и шага сделать, как над зелеными досками борта, взметнувшись, показался Чуланин. Левой рукой чекист вцепился в борт, правой наводил один из состоящих у него на вооружении пистолетов. Назаров рванулся к Чуланину. Выстрел, еще выстрел. Пули, без труда пробивая мешковину, плющились внутри мешка, натыкаясь на золотые предметы. Назаров стремительно надвигался на Чуланина, словно собираясь протаранить противника мешком.
Стрелять чекисту уже было некогда, и он спрыгнул на землю.
Назаров знал, что так оно и будет, и как только над бортом исчезла верхняя часть чекиста, Федор поднял над головой мешок (ну и тяжелый, зараза!) и швырнул его вслед товарищу Чуланину.
Когда сверху падает предмет внушительных размеров, ловкие уворачиваются, отскакивают в сторону, другие закрывают голову руками. Чуланин, если бы ему было до этого, сам бы поразился своей неожиданной ловкости, он молодецки отпрыгнул, мешок пролетел мимо и со звоном грохнулся оземь.
Бросив мешок, Федор взялся за нож, а товарищ Чуланин со всеми этими прыжками уже никак не успевал выстрелить раньше, чем противник метнет нож. Правда, товарищ Назаров мог еще, конечно, и промахнуться…
Товарищ Чуланин нажимал и нажимал на курок.
Товарищ Назаров уже, правда, укрылся за бортом грузовика, пережидая пальбу. Ждать оставалось недолго.
Падая с вонзившимся в шею лезвием и в предсмертных судорогах посылая последние пули куда попало, Чуланин разве только о том успел подумать, как нелепо, несуразно все выходит этим утром. Не так должно было идти, не так…
Пальба стихла.
Эпилог ВСЕ ПО СВОИМ МЕСТАМ
— Везучий ты черт, Сосницкий, — пробормотал Назаров, доставая из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар с застрявшей в нем чуланинской пулей. На портсигаре было выгравировано «За победу во французской борьбе на приз градоначальника Москвы». Ах да! Федор вспомнил, что пиджак перешел к Сосницкому от циркача Васи.
Рев приблизился. Скоро Назаров увидел четыре грузовика, выкатившихся из-за пакгаузов. Машины тряслись, переезжая пути. Наконец они остановились, и с них горохом посыпались люди с винтовками. По мнению Назарова, это было хорошо снаряженное и обученное войско; парни не толпились, не мешали друг другу становиться в цепь. Часть бойцов была скуласта и узкоглаза, у других из-под головных уборов торчали соломенные волосы. Назаров решил, что первые китайцы, а вторые — латыши.
Наконец разгрузка закончилась. Солдаты в гимнастерках и кожаных фуражках со зведочками окружили депо. Среди них прохаживалось несколько командиров — ребята без винтовок, с кобурами на боку, но, видно, не из самых главных, они не спешили отдать команду, дожидаясь более высокого начальства.
Снова послышалось урчание мотора. Между двумя грузовиками проехала открытая легковушка. Скоро она была уже возле депо. В ней сидели трое пассажиров, все в одинаковых кожаных тужурках. Один из них приподнялся на сиденье, и Назаров впервые удивился за последние пять минут. В комиссаре он узнал товарища Ракова.
А тот соскочил к машине и кинулся к нему. Назаров вздохнул.
— Долго вы были в отсутствии, товарищ Раков, — спокойно произнес он.
— Где остальное золото? — крикнул на бегу Марсель Прохорович, не обращая внимания на реплику Назарова.
— Потом. Сперва приказывай нести Сосницкого в машину, его надо немедленно доставить в лазарет. Он жив. Я его перевязал как смог, но он потерял много крови. Хотя должен выкарабкаться, здоровый, черт.
Раков развернулся и бросился отдавать приказания по Сосницкому. После чего опять же бегом вернулся к Назарову.
— Так где остальное золото?
Тот ткнул рукой в направлении грузовика.
Марсель Прохорович перепрыгнул через труп Чуланина, подбежал к грузовику. Ухватился за борт своими короткими руками, подтянулся, не щадя сил, заглянул в кузов. В этом неудобном положении он провисел около минуты, видно считал сокровища.
Наконец товарищ Раков соскочил на землю и двинулся к Назарову. На сей раз он шел уже медленно, остановился перед телом Чуланина, внимательно оглядел его.
Назаров вяло протянул руку. Товарищ Раков пожал ее, потом помог Федору встать на ноги, крепко обнял.
— Спасибо вам, товарищ Назаров, — наконец сказал он. — Огромное революционное спасибо. Вы и не
