ней она не увидела, зато в глаза сразу бросилась нимфа, вернее ее кувшин. Фея держала его твердой рукой и лила воду себе на спину, минуя голову – ее не было.
– Пошли отсюда, – Алексей вышиб ногой остатки деревянного переплета рамы, спрыгнул с подоконника на тротуар и протянул Марине обе руки, – иди сюда, не бойся!
– Мариночка, я ваш навеки! – раскланивался Утесов, прижимал ладони к сердцу. Марина улыбалась ему, обещала писать, звонить, а также посетить все выступления его оркестра в этом и следующем году.
– Быстрее! – крикнул снизу из темноты Алексей. – Прыгай!
– Ах, не ревнуйте, товарищ военный! – страдальчески выкрикнул Утесов и поплотнее прикрыл штору у себя за спиной. – Я сам ревную!
Марина пометалась по краю подоконника и, наконец, решилась: присела на корточки, выставила руки вперед и ухнула вниз, в темноту. Алексей подхватил ее еще в полете. Марина обняла его за плечи, прижалась щекой к его виску и едва не разревелась.
– Что с тобой? – Алексей поставил Марину на асфальт и пристально посмотрел ей в лицо. – Ты не ушиблась?
– Нет, нет, все в порядке, – ей даже удалось улыбнуться, – не переживай за меня. Пошли отсюда. Куда-нибудь.
Над головой зашуршало, раздался чей-то вскрик, потом Марина услышала, как кто-то взял пару аккордов на рояле, но звуки тут же оборвались. Она взглянула вверх, но на подоконнике уже никого не было, штора тоже пропала, а в окно выглядывал милиционер. Он осмотрелся по сторонам, поправил фуражку и исчез, ярко освещенный проем был пуст.
– Пошли, только скорее, – Алексей подхватил ее под руку и потащил за собой. В спину им ударил яркий свет фар, Марина обернулась на бегу: к подъезду ресторана подкатили сразу две «эмки», машины одновременно остановились, и Марина услышала, как захлопали дверцы. «Даже если вас и заберут, вам нужно лишь продержаться до полудня завтрашнего дня», – пришли ей на память слова сколковского консультанта. До полудня завтрашнего дня… Знать бы еще, сколько до него осталось… Хмель из головы еще не выветрился, огни уличных фонарей расплывались перед глазами и покачивались из стороны в сторону. Марина вдохнула свежий теплый воздух и побежала за Алексеем. Он шел очень быстро и постоянно оглядывался на шум и крики за спиной. Справа на фоне освещенного фасада показались колонны Большого театра, слева – огромный темный камень на месте будущего памятника основоположнику марксизма. Но все это скоро осталось позади, они миновали поворот на Большую Дмитровку и Алексей сбавил шаг.
– Спасибо, – негромко сказал он, – мне очень понравилось.
– За что? – удивилась Марина и подняла голову. В темноте не разобрать, но по голосу она догадалась, что Алексей улыбается.
– За подарок. Мне очень понравилось, как ты пела.
Они шли мимо нового многоэтажного здания, на тротуаре перед ним и внутри было пусто, темно и тихо. Пройдет еще семьдесят с лишним лет и здесь днем и ночью будет не продохнуть от народных избранников и их машин ценой с небольшой космический корабль, но когда еще это будет… За углом здания показался вход на станцию метро, а слева – Исторический музей и угловая башня Кремля. По ярко освещенной Тверской («По Горького, – поправила себя Марина. – Сейчас это улица Горького».) неторопливо проезжали автомобили, прошел одинокий пустой троллейбус и скрылся за поворотом Моховой.
– А ты только про кошек петь умеешь? – Алексей наклонился к Марине, взял ее за плечи и повернул к себе.
– Нет, не только. Пойдем погуляем, – предложила она.
– Пойдем, если ты не торопишься, – легко согласился он.
«Не тороплюсь. До завтрашнего дня я совершенно свободна», – Марина взяла своего спутника под руку. Они пересекли Манежную площадь, обогнули здание музея, миновали проход на месте снесенных Иверских ворот и оказались на Красной площади. Позади мигнул яркий свет фар, Алексей поспешно отступил в сторону и потянул за собой Марину. Мимо проехал грузовик, водитель выкрикнул что-то зазевавшимся пешеходам из кабины и покатил дальше, грохоча по брусчатке. Впереди на фоне темного неба показались купола собора, справа тянулась стена из красного кирпича. Они дошли до угла большого темного здания и остановились у фасада бывших торговых рядов. Огромный магазин пустовал, окна и двери первого этажа оказались заколочены, длинное приземистое сооружение напоминало гигантский склеп.
– Сносить будут, – негромко произнес Алексей, – чтобы наркомат построить.
«Не снесут, а отреставрируют и сделают государственным универсальным магазином», – Марине надоело стоять в темноте и она потянула Алексея дальше, вниз по площади к собору. Их обогнали еще две машины – то ли «эмки», то ли «ЗИСы», Марина толком рассмотреть не успела. Оба автомобиля свернули к Спасской башне и исчезли в воротах. Идти по брусчатке было неудобно, Марина смотрела под ноги, но в полумраке и скудном свете фонарей почти ничего не видела. Поэтому постоянно оступалась, хваталась за Алексея обеими руками, но мужественно брела вперед. Громада храма Покрова-на-Рву проплыла слева и осталась позади, брусчатка закончилась и перешла в асфальт проезжей части. В лицо пахнуло сырой свежестью: впереди была река. Марина высвободила руку, первой выбежала на мост и остановилась. Внизу – набережная у кремлевской стены, а сразу за ней слышится плеск воды, бьющейся в каменные берега. Марина перегнулась через гранитные «перила» и посмотрела вниз.
– Как ты думаешь, здесь очень высоко? – спросила она у догнавшего ее Алексея. Он посмотрел на воду, потом на Марину:
– Не знаю. Метров пятнадцать, не меньше. А что? Искупаться хочешь?
– Ничего. Дай руку, – потребовала она, подобрала подол и по выступам взобралась на парапет. Ветер сразу задул сильнее, разметал волосы и поднял над плечами залитую вином накидку. Марина почти ничего не видела перед собой, но по гранитным мосткам шла уверенно, ощущая рукой надежную опору.
– А тебе только песня понравилась? – Она посмотрела на отблески воды далеко под ногами, потом на яркие алые точки – звезды над кремлевскими башнями.
– Не только, – Алексей сжал ее пальцы и потянул на себя, – хватит, слезай. Тут высоко.
– Не хочу, мне здесь хорошо, – Марина вырвала руку и, не оглядываясь, зашагала по парапету вперед. По мосту проехала машина, яркий свет фар ударил по глазам, Марина отвернулась и покачнулась под ветром, но равновесие не потеряла.
– Иди сюда, – крикнул ей Алексей, – хватит, пошли назад.
– Не пойду, – Марина вытянул руки в стороны, и пошла дальше. – Я кошка, хожу где вздумается и гуляю сама по себе… – вниз она больше не смотрела, от высоты захватывало дух.
– Марина, хватит, – просил ее Алексей, – это глупо… Вернись сейчас же!
– А ты поймай меня, – Марина больше не слышала за спиной звуки его шагов, она была уже на середине моста. Башни и звезды остались позади, впереди темнела громада многоэтажного дома, в нем светились несколько окон. Марина остановилась и прислушалась к звукам: вокруг никого, нет ни машин, ни людей, только плещется внизу вода и на ней играют мутные отблески фонарей с набережной. Вернее не фонарей – луны, она выходила из-за крыш. Откушенный с одного бока диск повис над рекой, его свет отражался в волнах реки, и Марина засмотрелась на блики. Они дробились, переливались и снова сливались в неяркие лужицы расплавленного серебра и разбивались принесенной ветром рябью. «Красиво как», – Марина повернула голову и замерла на месте, не в силах отвести взгляд от воды. С реки поднялся порыв ветра, взлетел снизу, подтолкнул ее, Марина покачнулась и поняла, что падает. Только не вниз, а назад…
Алексей сгреб ее в охапку и отбежал от парапета почти на середину моста. На его лицо упал свет дальнего фонаря, Марина видела, как сошлись к переносице его брови, а губы дрогнули, но слова потонули в низком звоне и громе. Под бой часов Спасской башни Алексей нес ее обратно по мосту, он почти бежал вниз под горку, и за медным звоном и гулом Марина смогла разобрать лишь несколько его слов: «Тебе что, жить надоело… куда тебя несет, по земле сначала ходить научись».
– Я умею, – попыталась высвободиться она, – отпусти.
– Я тебя поймал и больше не отпущу. Ты опять под колеса кинешься или топиться побежишь, – ответил он и крепче прижал ее к себе.
– Не побегу, – на ухо ему прошептала Марина, – отпусти, пожалуйста.