Прованс навсегда

натолкнулись на такую неосложненную ситуацию. Оказалось, у меня нашелся партнер.

Мы спрыгнули в траншею. Массо потягивал себя за усы и оглядывался. Поверхность участка плоская, часть в лаванде, часть поросла травой. Никакой очевидной приметы не заметно — что, по мнению Массо, и к лучшему, ибо любой намек на сокрытый клад мог быть понят, расшифрован, истолкован и использован для обнаружения сокровищ, и «наше» золото пропало бы. Он вылез из канавы, промерил шагами расстояние до колодца, уселся на каменную стену.

— Где угодно он может быть, — недовольно проворчал Массо и широким жестом обвел пространство двора. — Немало вам придется раскопать. — Очевидно, партнерство наше не предусматривало его участия в физической работе. — Что нам надо, так это machin для обнаружения металла. — Массо изобразил из своей руки металлоискатель и повел ею над травой, языком подражая его щелчкам. — Beh oui. И тогда мы его найдем.

— Alors, qu'est qu'on fait?[84] — международным жестом Массо потер друг о друга большой и указательный пальцы, намекая, что пришла пора обсудить условия нашего сотрудничества.

Мы пришли к соглашению, что я закончу рытье траншеи, а он обеспечит высокие технологии — возьмет напрокат металлоискатель. Осталось распределить прибыли. Я предположил, что десяти процентов за работу с металлоискателем вполне достаточно. Массо, однако, считал, что половина звучит гораздо приятнее. Ведь за металлоискателем надо ехать в Кавайон, плюс к тому надо учитывать рытье на месте обнаружения клада. А главное — доверие, которое я могу ощущать в отношении такого ценного партнера, умеющего хранить секреты. Ведь надо держать язык за зубами, подчеркнул Массо.

Я глянул на его лицемерную физиономию и подумал, что более ненадежного партнера, чем этот старый мошенник, трудно себе представить по эту сторону решеток марсельской тюрьмы. Я уступил до двадцати процентов. Он вздыхал, ахал, обозвал меня скрягой и согласился на двадцать пять. Четверть. Мы пожали друг другу руки, и он на счастье плюнул в выкопанную мною канаву.

После этого убыл, и я не видел его несколько дней. Я закончил траншею, начинил ее навозом и заказал розы. Доставивший их садовник подивился глубине траншеи, но я не стал просвещать его, помня о прокламированной Массо необходимости держать язык за зубами.

Планирование общения в Провансе не в почете. Более того, к нему, похоже, питают глубочайшее отвращение. Здешний народ предпочитает доставить своим появлением приятный сюрприз, вместо того чтобы осведомиться, не заняты ли вы чем-либо еще. Когда провансалец прибывает к вам, он ожидает, что у вас достаточно времени на любезности и на бутылочку, прежде чем поинтересоваться целью визита, и если вы скажете ему, что вам надо уходить, он вас не поймет. Что за спешка? Полчаса ничего не значат. Вы просто-напросто опоздаете, только и всего.

Уже почти в сумерки, entre chien et loup,[85] мы услыхали, как к дому подъехал фургон. Мы собирались на встречу с друзьями, и я вышел, чтобы завернуть визитера, пока не поздно.

Фургон стоял с распахнутыми задними дверьми и интенсивно раскачивался из стороны в сторону. Внутри что-то грохнуло, оттуда раздалось проклятие — Putaing! Мой бизнес-партнер боролся с застрявшей в решетке позади сиденья водителя киркой. Героическим усилием Массо наконец высвободил инструмент и вылетел наружу несколько быстрее, чем намеревался.

Гардероб его полностью изменился. Камуфляжные брюки, камуфляжный свитер, камуфляжная шляпа с полями — все с армейской распродажи. Ни дать ни взять наемник какой-нибудь банановой хунты. Он тут же выгрузил кирку, лопату с длинным черенком и нечто, обернутое мешковиной. Оглядевшись по сторонам, он сдернул мешковину и предъявил металлоискатель.

— Voila! Лучше не найдешь. Берет на глубину до трех метров.

Он включил прибор и провел им над лопатой и киркой. Естественно, металлоискатель обнаружил инструменты и заскрежетал, как возбужденные вставные челюсти. Массо пришел в восторг.

— Видал? И рыть не надо. Сам найдет и сообщит.

Я сказал, что это очень здорово и что я его надежно запру на ночь, чтобы завтра с утра начать поиски.

— Завтра? — поразился Массо. — Немедленно!

Я указал на то, что через полчаса стемнеет, но Массо это обстоятельство не смутило.

— Именно! Пусть стемнеет. Ни к чему, чтобы все нами любовались. Лучше всего работать в темноте. Пошли! Несите инструменты.

— Но мы уезжаем, — возразил я.

Массо непонимающе на меня уставился.

— Уезжаете? Сейчас? На ночь глядя?

Жена крикнула из дому, что мы уже опаздываем. Массо изумился нашему расписанию, ничуть не удивляясь своему намерению работать ночью. Ладно, он сделает все сам. Фонарь-то хоть у меня есть? Я показал, где подключить фонарь у колодца, и он приладил его, направив свет на участок возле нашего розария, ворча, что все приходится делать самому.

Отъезжая, мы остановились и оглянулись. Удлиненная тень Массо двигалась между деревьями, тиканье металлоискателя ясно слышалось в вечерней тишине. Я покачал головой.

Высшая степень секретности. Можно было повесить у въезда табличку:

ИДУТ ПОИСКИ КЛАДА. ПРОСЬБА НЕ МЕШАТЬ

Мы рассказали друзьям о происходившей на нашем участке разведке зарытых сокровищ. Глава семьи, родившийся и выросший в Любероне, оптимизма не проявил. Он помнил, что, когда появились первые металлоискатели, они мгновенно стали у крестьян популярнее, чем охотничьи собаки. Да, кое-кто действительно обнаружил кое-какое золото, но сейчас вся местность так прочесана, что Массо обнаружит разве что старую подкову.

Однако два золотых оставались фактом, неопровержимым аргументом. Он поднял выложенные перед ним на стол монеты. Как знать, может, нам и повезет. Или повезет моему бизнес-партнеру, а мы и не узнаем, что ему повезло. Он хотя бы заслуживает доверия? Мы с женой переглянулись и решили, что пора домой.

Вернулись мы сразу после полуночи. Массо и след простыл. Фонарь он выключил, но луна светила так ярко, что включать его снова не было необходимости. То, что мы пытались превратить в газон, усеивали беспорядочно навороченные кучи земли. Мы решили отложить оценку ущерба до утра.

Казалось, что гигантский крот, заболевший клаустрофобией, вырвался на поверхность, рассеяв вокруг землю и множество фрагментов металла. Гвозди, куски обода тележного колеса, древняя отвертка, половина серпа, здоровенный ключ, как будто от крепостных ворот, латунные гильзы, болты, гайки, дно от решета, спутанные мотки проволоки, нераспознаваемые проржавевшие куски. Но только не золотые монеты.

Большинство высаженных розовых кустов уцелело, как и вся лаванда. Я подумал, что Массо просто надоело ковыряться в земле.

Я отправился к нему во второй половине дня, чтобы дать человеку выспаться после ночных трудов. Еще издали я услышал щелканье металлоискателя, из-за которого он не заметил меня и не сразу услышал мои оклики. Массо вылез из зарослей смородины, вскинул миноискатель на плечо, как ружье, и направился ко мне. Я подивился его бодрому виду. Может быть, он все же нашел, что искал.

— Salut! — приветствовал он меня, широко улыбаясь.

Я сказал, что по виду его можно заключить, что ему повезло. Оказалось, что пока нет. Ему пришлось прекратить работу на самом интересном месте, потому что соседи принялись орать на него, жалуясь на шум в ночное время.

Я не понял. До ближайших соседей не менее двухсот пятидесяти ярдов. Неужто он так шумел, что мешал им?