которому телевидение не привыкло. Тебе известно, что из-за твоей программы на нас нападают больше, чем из-за любой другой, а сейчас, знаешь ли, у нас есть парочка новых проектов и помимо твоего, и это для нас слишком большая нагрузка. Ты знаешь, что со следующего месяца мы начинаем программу с Шаго Мартином? Это наш вклад в борьбу с дискриминацией, в первый раз за всю историю у нас будет шоу, в котором негритянский певец поет интимный дуэт с белой бабенкой.
– А как звать эту бабенку? – спросил я.
– Розалия… Кажется, так.
– А не Шерри?
– Нет, Шерри Мелани должна была петь, но ее зарубили.
– А как пишется Мелани? Передай по буквам.
– М-е-л-а-н-и. Слушай, ты пьян?
– А почему ее зарубили?
– Потому что Розалия угостила своими прелестями нашего шефа.
– Доддса Мерсера Меррила?
– Доддса, старину Доддса, нашего старого пидера, хочешь верь, хочешь не верь. Он время от времени и в эту дыру вставляет. – Артур захихикал. – Знаешь, что он мне однажды сказал? Все это просто трение.
– И он подсунул свою подстилку в программу Шаго Мартину?
– Доддс без ума от черномазых, ты что, не знаешь? – Он чуть помедлил.
– Стивен, – сказал он сдержанным тоном, – мой аналитик дал мне жесткое указание не втягиваться в беседу с тобой. В болтовню. Мы еще не коснулись нашей главной темы. У нас, приятель, трудности.
– А почему бы тебе не сформулировать это проще? Например, так: программа на некоторое время прерывается.
– Стив, послушай.
– Да?
– Помнишь, ты однажды привел изречение Маркса «количество переходит в качество»?
– Помню, что пришло пятьдесят писем, в которых меня обвиняли в том, что я пропагандирую Маркса.
– Вот сейчас как раз такой случай. Количество скандального интереса и все эти инсинуации…
– На это у телевидения есть юрисконсульт.
– Слушай, Стив, никто не думает, что ты выбросил Дебору из окна. Господи, я сам так не думаю. Я целых пять минут защищал тебя сегодня перед Доддсом, говорил ему, что ты, в сущности, прекрасный парень с блестящими способностями, будущий гений, и если у тебя возникает какая-то личная проблема или даже парочка проблем, – так что ж? На телевидении и кроме тебя есть пьяницы и ходоки по бабам. Но он был непреклонен. Я никогда не видел его столь непреклонным. От него веяло холодом, как из морга. Как с полюса. Как из морга на полюсе.
– Как из морга на полюсе.
– Доддс сказал, что решающим фактором является то, что никакая аудитория не станет доверять человеку, жена которого выбросилась из окна.
– Понятно.
– Абсолютно понятно? Никакая аудитория в целом мире.
– Ясно.
– Мне страшно жаль, Стив.
– Понятно.
– Это была великолепная программа.
– Приятно водить с тобой знакомство, Артур.
– Спасибо тебе, дружище, за эти слова. Я сейчас преодолеваю беспокойство, которое заранее внушал мне этот разговор. Приказ поступить с тобой так был для меня совершенно убийственным.
– Хватит, Артур. Довольно.
– Увы.
– Пока.
– Чао.
Телефон снова зазвонил. Это была служба ответа. Сообщений оказалось не так много, как я ожидал. Требование декана факультета психологии немедленно позвонить ему, и впрямь пять звонков от Артура, и еще несколько от приятелей, с которыми я не прочь был бы поболтать, но делать этого не собирался, и просьба секретарши Барнея Освальда Келли позвонить мистеру Келли в его апартаменты в «Уолдорфе».
Не было ни одного звонка от друзей Деборы и ни одного от тех людей, которых я считал нашими общими с Деборой друзьями. У меня никогда не было иллюзий насчет того, что друзья Деборы хоть в какой-то степени лояльны по отношению ко мне, но их абсолютное молчание в такой момент углубляло молчание, царящее в моей квартире.
– Глория, – обратился я к операторше, когда она закончила свой отчет,
