подопечных, что они делали в других местах. Лишь время от времени они украдкой бросали взгляды в сторону Рихарда и его спутницы.
— Обычно я до смерти не могу терпеть, — сказал Зорге, когда они вошли в этот искусственный пруд, заполненный теплой водой, — когда орущие дети путаются под ногами. Но сегодня шум, который они издают, даже нравится мне.
Он поймал летящий белый шарик, но бросил его не кричащим детям, а двум красивым девушкам, прыгавшим в одежде Евы вокруг стола для пинг-понга. Обе японочки улыбнулись ему, а затем затеяли спор с детьми, которые требовали вернуть их мячик.
Глаза Биргит постепенно привыкли к заполненному испарениями помещению, и она рассмотрела, что в бассейне находится несколько европейцев. Их взоры, обращенные к Биргит, были, конечно, не такими скромными, как у японцев. Они бесстыдно рассматривали тело девушки. И в самом деле, контраст между нею и, в большинстве случаев, нескладно скроенными японками резко бросался в глаза, тем более что Биргит двигалась с присущим ей природным изяществом, о котором сама даже не подозревала.
Под взглядами, ласкавшими ее тело, Биргит потеряла присущую ей непосредственность и повернулась, как бы взывая о помощи, к своему спутнику.
— Отвратительно, как этот белокожий уставился на меня. Нужно же быть таким бесстыдным.
Зорге рассмеялся.
— Малышка, воспринимай похабные взгляды, которые бросают исподлобья твои собратья по расе, как комплименты.
— Рихард, подойди, пожалуйста, ко мне. Вот там парень с обросшей грудью как раз пожирает меня глазами.
Вместо того чтобы подойти, Зорге схватил свою прекрасную возлюбленную и придвинул ее к себе.
— Этот богато обросший волосом господин, моя малышка, и есть нужный нам человек — достопочтенный мистер Малкольм из «Гамильтон лайн», как он себя называет. Кто знает, может быть, благодаря ему мы попадем на Гавайи. Так что подави, хотя бы немного, свое отвращение к нему.
— Постараюсь!
Биргит пробежала последние метры до бассейна, перепрыгнула через круглый обломок скалы и скользнула в теплую иоду. Ее тело скрылось от липких взглядов европейцев: вода была непрозрачной, мутноватой, так как содержала много серы и была насыщена газом.
— Давай немного поплаваем, — предложил Зорге, — чтобы рандеву с твоим волосатым садистом не привлекло слишком пристального внимания.
Биргит согласно кивнула, но потом сказала:
— Рихард, посмотри, там еще два европейца. Не стоит ли нам начать с них?
Зорге проследил за ее взглядом и шутливо спросил:
— Они тебе больше нравятся? Но мне сдается, что они несколько жирноваты.
Она рассвирепела:
— Не болтай глупости! Лучше подумай как следует о том, что нам предстоит.
Оба белокожих охотно познакомились с мужчиной, который появился с такой красоткой. Сразу после нескольких ничего не значащих слов завязался оживленный разговор.
Они были аргентинскими журналистами и сотрудничали с латиноамериканскими газетами. И хотя находились в Японии всего несколько недель, уже воображали, что сумели составить себе твердое мнение о Стране восходящего солнца. Зорге охотно соглашался со всеми их глупостями, которыми они щедро делились. А Биргит внимательно слушала, зайдя в воду по самое горло.
Между тем мистер Малкольм повел себя очень ловко. Он некоторое время полежал на мелком месте, блаженствуя в теплой воде, раскинув ноги и руки и вперив невыразительные глаза в потолок. Затем соскользнул в глубокую часть и немного поплавал между скалами. Постепенно он приблизился к группе мужчин вокруг Биргит, сказал что-то о лечебной силе воды и скоро оказался активным участником общей беседы.
Зорге не потребовалось подавать Биргит какие-то специальные знаки, она и без того прекрасно поняла, что ей нужно делать. Через некоторое время компания разделилась: журналисты, забыв обо всем на свете, продолжили разговор с Биргит, а американец остался с Зорге.
Словно позабыв во время оживленной беседы свою стыдливость, Биргит постепенно вышла из воды и рассказывала аргентинцам, оставшимся с ней, о расстилавшейся за широким окном горной цепи, перечисляя названия выступающих вершин. Она как бы совершенно непроизвольно обнажила верхнюю часть тела. С этого момента Зорге и подошедший последним незнакомец потеряли для южноамериканцев всякий интерес. Они настолько увлеклись разговором с девушкой, что совершенно не заметили, как оба постепенно переместились на середину бассейна. Там дымка от испарений, стлавшаяся над водой, была погуще. И поэтому наблюдавшие за ними агенты контрразведки едва различали их силуэты.
— Вы, без сомнения, будете удивлены, мистер Малкольм, — начал по-английски Зорге, — что я пригласил вас на эту несколько необычную встречу.
Американец понимающе улыбнулся.
— Мы живем в необыкновенное время, доктор Зорге. Время, когда рождаются необыкновенные ситуации. Но вы, очевидно, хотите провести отпуск на одном из наших судов? Или же вы желаете что-либо другое? Итак, чем могу служить?
Зорге опустился поглубже в воду и непринужденно рассмеялся. Пусть соглядатаи полковника Одзаки думают, что господа рассказывают друг другу светские сплетни.
— Совсем напротив, мистер Малкольм. Это я хотел бы сослужить вам службу.
Американец удивленно поднял брови.
— Сослужить службу? Мне? Может быть, вы хотите бросить профессию журналиста и получить должность в компании «Гамильтон лайн»? Что ж, я готов поговорить об этом, если вы примете определенные условия.
Зорге насторожился. За насмешливым замечанием Малкольма скрывался явный интерес к его, Зорге, персоне.
Значит, все идет как надо.
— Бросить профессию, да верно! Но я не хочу служить в «Гамильтон лайн». А вот вашему правительству готов сослужить службу. Скажем, даже очень большую службу. Конечно, если будут приняты мои условия.
Американец бросил на Зорге настороженный взгляд.
— Доктор, я вас не совсем понимаю.
— Бросьте, мистер Блэнд, прекрасно понимаете, — ответил Зорге неожиданно по-немецки. — Я вообще думаю, что мы оба очень хорошо понимаем друг друга.
Майор Блэнд из разведки военно-морских сил США хорошо владел собой. Лишь какая-нибудь секунда потребовалась ему для того, чтобы подготовить ответ.
— Doctor Sorge, I don't understand German. I am sorry, but would you please talk English?[10]
— Мистер Блэнд, вы не раз совершали одну и ту же ошибку. Знаете какую? Недооцениваете людей, — упрямо продолжил Зорге по-немецки. — Так, например, когда вы на прошлой неделе вручили вашему агенту Шигахаме пять тысяч долларов. Вы хотели вознаградить его за переданные вам данные о новом японском авианосце «Изе-Мару»? А на самом деле вы пополнили кассу полковника Одзаки, ибо Шигахама — офицер японской контрразведки и передал вам на сто процентов ложную информацию.
Блэнд выдвинул вперед подбородок и ничего не ответил.
— В действительности авианосец имеет водоизмещение двадцать две тысячи тонн и осадку семь метров. Я охотно готов сообщить вам дальнейшие подробности.
— What do you mean, Doctor… You talk in riddles[11].
— На нас смотрят, мистер Блэнд, — предупредил Зорге, — давайте проплывем немного дальше. И не делайте, пожалуйста, такое серьезное лицо.
Американец внял предупреждению. Они проплыли несколько метров, радостно улыбаясь друг другу.
