повиноваться ему.
— Теперь будьте так любезны, покажите мне, пожалуйста, этот документ!
Сейчас, когда Танака возражать больше не смел, полковник снова стал вежливым и учтивым. Танака покорно достал из внутреннего кармана ключ, отодвинул в сторону картину и стал открывать сейф.
— Здесь… пожалуйста, Одзаки-сан, убедитесь, что Мше опасение совершенно напрасно.
Полковник подошел вплотную к сейфу и заглянул внутрь. Там на стопке разных бумаг действительно лежал конверт с эмблемой главного морского штаба.
— Разрешите, Танака-сан? — вежливо попросил Одзаки и взял конверт. Вынув оттуда бумажку, он убедился, Что в конверте лежит подлинный документ. — Должен извиниться перед вами, — с явным облегчением обратился ОН к человеку, которого только что глубоко оскорбил. — Действительно, Танака-сан, здесь все в порядке. Как только позволят дела, я приду к вам лично, чтобы принести извинения по поводу недоразумения. А сейчас, к сожалению, тороплюсь: меня ждут срочные дела в другом месте.
Танака, еще не оправившийся от столь неожиданного потрясения, лишь молча поклонился.
— Этот документ, — проговорил Одзаки, возвращая ему пакет, — очень важный, Танака-сан, и от сохранения
223
его содержания в тайне может зависеть судьба нашей страны.
— Я полностью сознаю это, господин полковник, — с подчеркнутым достоинством ответил секретарь премьер-министра.
Полковник Одзаки взял со стула фуражку и, попрощавшись с хозяином дома, поспешно вышел.
Танака положил пакет в сейф и уже хотел закрыть стальную дверь, как вдруг рука его остановилась и замерла.
Он поднял голову и втянул воздух. Робко взяв конверт, он вынул его из сейфа и поднес к лицу.
Запах знакомых духов объяснил ему все.
«„Мей-Линг'… Из Индокитая», — едва слышно прошептали безжизненные губы.
Пошатываясь, Танака добрался до кресла и ослабевшим голосом позвал Одзаки. Но тот уже садился в машину и не мог его слышать. Крик своего хозяина услышал один из слуг и, догнав только что тронувшийся автомобиль, остановил его.
Одзаки понял, что случилось что-то важное, и бросился в дом.
— Полковник Одзаки… Ваше подозрение… оправдалось!.. — Он смог лишь протянуть полковнику листок, а дать сколько-нибудь внятное объяснение у него не хватило сил.
Они стояли и молча смотрели друг на друга, пока Одзаки не уловил характерного запаха духов, исходивших от листка.
— Духи Лундквист?
Танака слабо кивнул, и его нижняя челюсть отвисла. Запинясь, он наконец рассказал о случившемся.
— Значит, текст она списала, — заключил побледневший от волнения Одзаки, — и, вероятно, передала уже доктору Зорге.
— Да, господин полковник… Может быть… Все может быть, господин полковник.
— Увы, мы не подумали о том, — упрекал себя Одзаки, — что эта шведка читает и пишет по-японски не хуже любого из нас… Такие иностранцы всегда опасны.
— Документ лежал у нее на груди, когда я… когда я… Почувствовав на себе презрительный взгляд полковника, Танака закричал:
— Она дьявол, Одзаки-сан!.. Дьявол в образе ангелаК. А я хотел… хотел на ней жениться!
224
— Теперь абсолютно все равно, что вы хотели, Танака, — резко оборвал его полковник. — Она сняла копию с документа, и мы должны эту бумажку получить обратно, чего бы это ни стоило!
— Ее нужно арестовать, — повторял Танака. — Срочно
арестовать!
— Но прежде всего надо арестовать Зорге, — твердо сказал полковник Одзаки, у которого уже созрел определенный план. — Это можно сделать, если при нем будет копия документа… А он уже должен ее получить.
Танака начал вспоминать.
— Ко мне привел ее Зорге… Она делала все… все делала только для него…
Одзаки больше не слушал его.
— Теперь я знаю, чтб ей было нужно на мосту Хи-дейохи, — проговорил полковник больше для себя. — Она положила записку нищему в шляпу, а эти идиоты!.. Вместо того чтобы наблюдать за нищим, они развернулись и уехали обратно! Кретины!
Он взял фуражку и бросился к выходу.
— Я в вашем распоряжении, Одзаки-сан, — пробормотал ему вслед Танака. — Делайте со мной что угодно… Моя вина безмерна!
Одзаки обернулся и пристально посмотрел на потерявшего самообладание человека, на его трясущиеся руки. В глазах полковника не было ни малейшей искорки сочувствия.
— Вы уже никому не нужны, Танака, — холодно сказал ему Одзаки. — Вам самому следовало бы знать, как поступить.
Танака вздрогнул.
Зорге без стука вошел в комнату Фуйико и, громко смеясь, проговорил:
— Ты мне нравишься, девушка! Такого дерзкого создания, как ты, я еще не встречал!
Его приход не был неожиданным для Кийоми, и к такому разговору она была готова.
— Самозащита не дерзость, — спокойно ответила Кийоми, — а грубиян — не мужчина. Выйдите, пожалуйста, отсюда, мне нужно переодеться.
Зорге сел на один из стоявших в комнате чемоданов и положил ногу на ногу.
225
— Очень кстати… С удовольствием посмотрю, как ты будешь это делать.
На мгновение она потеряла дар речи. Такой дерзости Кийоми не ожидала даже от него.
— Я попрошу Нагао-сан объявить гостям, — пожав плечами, проговорила она, — что не смогу выступать… Вы мне мешаете.
Зорге широко улыбнулся.
— Прекрасная мысль, Фуйико!.. Пусть гости узнают, что я вам мешаю… Это будет для меня самым лестным комплиме нтом.
Дверь комнаты открылась, и в нее просунулась голова хозяина ресторана.
— Фуйико-сан… Вас просят к телефону. Господин директор банка Садо.
Зорге поднял брови.
— Покровителем у артистки должен быть, конечно, банкир, — понимающе кивнул он. — Но одни лишь деньги не сделают вас счастливой, Фуйико-сан!..
Последних слов она уже не слышала. «Директор Садо» был псевдоним полковника Одзаки.
— Сейчас иду, Нагао-сан.
Телефон стоял на полу. Кабинет директора Нагао был единственной комнатой ресторана, обставленной в японском стиле.
Всегда спокойный и уравновешенный, полковник Одзаки на этот раз был необычно возбужден. Это чувствовалось по его голосу.
— Слушайте внимательно, Кийоми-сан, и запомните, что я скажу! Сегодня решается все… в полном смысле слова все! Снята копия с документа исключительно большой важности. Эта копия… может быть, небольшой листочек с текстом в две строчки… будет передана доктору Зорге. Как ее передадут, я не знаю… Надо принять все меры… Слышите? Все меры!.. Чтобы он не смог передать этот листок дальше. Ни при каких обстоятельствах нельзя допустить, чтобы он сообщил кому бы то ни было его содержание… Вы поняли меня?
— Да, все поняла… Говорите, пожалуйста, дальше.
