по себе. Кто знает, может, и ей уготована такая же участь? Девушка занервничала, хотела встать с дивана, пересесть. Но все стулья была завалены папками, бумагами, газетами. Освободить какой-нибудь стул она не решилась и осталась на диване. Ее взгляд остановился на фотоснимках. Видимо, о них-то и хотел поговорить с ней Зорге.
Однако Зорге не задержался у телетайпа. Он подозвал своего секретаря. Иноэ тотчас сообразил, что шеф собирается предпринять что-то серьезное.
— Встань около стеклянной двери и наблюдай за садовой дорожкой. Если увидишь, что кто-нибудь сюда идет, нажми кнопку звонка. Если же это будет капитан, то дважды!
С непроницаемым лицом секретарь занял пост у входа в дом.
Зорге мгновение помедлил, затем натянул тонкие нитяные перчатки. Не спеша пересек коридор и ключом открыл дверь кабинета военно-морского атташе. Здесь все было тщательно прибрано, каждая вещь лежала на своем месте. Нигде ни бумажки, ни конверта. Все было аккуратно спрятано, занавеси на окнах задернуты. В кабинете царила полутьма.
Зорге подошел к дверце замурованного в стену сейфа. Он хорошо знал этот сейф, по крайней мере снаружи. До сих пор стальной шкаф упорно сопротивлялся усилиям Зорге. Будь у сейфа замок, открывающийся ключом, Рихард очень скоро имел бы его дубликат. Но тут был установлен особый механизм, срабатывающий на определенную комбинацию цифр или на определенное слово. И цифры, и слово зависели от фантазии человека. В данном случае от фантазии капитана 1-го ранга Курта Натузиуса — человека без фантазии. И Зорге, зная, что для замка нужно слово-шифр из восьми букв, вспомнил излюбленное выражение капитана. Не колеблясь, он установил диски замка на слово «каррамба».
Бронированная дверь тотчас подалась и легко открылась. Внутренность сейфа была разделена на несколько отделений, заполненных голубыми папками военно-морского ведомства. Зорге не было нужды копаться во всех этих папках. Капитан был слишком большим педантом, чтобы совать куда попало входящие документы, не обращая внимания на их тематику или дату поступления.
Зорге работал совершенно спокойно. Он был уверен, что в случае опасности его предупредят. А владельцы кабинетов, расположенных в этом доме, все еще находились среди гостей в саду. Пока продолжается прием, все сотрудники посольства должны быть там. Это их обязанность. Просматривая обложки папок, Зорге наконец нашел то, что требовалось. Он, не торопясь, вынул документ из папки и положил его на курительный столик. Затем взял в рот сигарету, достал из кармана пиджака спичечный коробок и склонился над шифровкой. Кончик сигареты ослепительно вспыхнул. Миниатюрный фотоаппарат в форме спичечного коробка сделал свое дело.
Зорге аккуратно положил шифровку точно на прежнее место, запер сейф и вышел из кабинета капитана. Только В коридоре он снял перчатки и подал знак японцу, стоявшему у входной двери, что все в порядке.
Посол придал отчету Зорге надлежащую форму и, вполне довольный, возвратился в сад.
Сведения, полученные им сегодня от своего самого ценного сотрудника, были не просто важными. Они разрешали проблему, над которой в Берлине давно ломали голову. Отчет, который только что отправлен специальным курьером в Германию, произведет на Вильгельмштрассе большое впечатление. А это наверняка поможет дальнейшей карьере посла Тратта!
Не удивительно, что посол очень тепло и сердечно относился к Зорге. Тратт хотел еще раз поблагодарить журналиста, но среди гостей не нашел его. Посол подошел к группе, собравшейся вокруг Натузиуса. Тратту хотелось, чтобы эти люди узнали, как он признателен своему другу.
— Да-а, господа, сейчас, во время войны, о людях следует судить только по их делам. Нельзя придавать значения первому впечатлению, которое производит человек.
— Вы, видимо, говорите о Зорге, — сухо заметил советник.
— Да, дорогой мой, я говорю о докторе Рихарде Зорге, — подтвердил Тратт. — То, что он принес мне сегодня, ценнее, чем целая танковая дивизия. Такой сотрудник просто незаменим… Да, да, незаменим!
Доктор фон Эбнер хорошо понимал, почему посол хвалит Зорге именно при нем: всем было известно, что Эбнер и Зорге друг друга не переносили.
— Я вовсе не собираюсь принижать заслуги господина доктора Зорге в области сбора информации, — обиженно возразил советник. — Я даже готов признать, что его прогнозы сбываются.
— А сегодня, дорогой Эбнер, мы получили еще одно доказательство этому, — торжествующе засмеялся посол. — Сегодня снова подтвердилось, что события, которые он предвидел три недели назад, сбылись точь-в-точь!
— Мне хотелось бы только узнать, — сказал Богнер, — где он добывает свою информацию. Ведь на свете нет людей, которые умели бы хранить тайны лучше, чем японцы.
Посол пожал плечами.
— Наш друг Зорге тоже умеет хранить в тайне свои методы.
— Я убежден, что он делает это с помощью алкоголя! — воскликнул капитан. — Каждый знает, что Зорге может выпить бочку и не опьянеть. А наши японские друзья теряют рассудок уже после двух рюмок, хотя всегда намерены выпить гораздо больше.
Посол не поддержал разглагольствований Натузиуса.
— А где он, собственно?
Тут уже позволил себе засмеяться советник.
— Недавно видели, как господин Зорге шел к себе в бюро.
— Я хотел бы сейчас еще раз поблагодарить его, — сказал Тратт, — боюсь, что сегодня я его больше не увижу.
Посол поставил свой бокал и собрался идти. Остальные не стали его задерживать. И тогда Равенсбург, опасаясь скандала, сказал, что, идя к себе в бюро, Зорге был не один, а с дамой.
Было заметно, что Тратту неприятно это известие. Но раз он только что объявил, что для него имеют значение лишь результаты служебной деятельности человека, он не стал опровергать себя.
— С ним была хорошенькая молодая шведка, — разъяснил послу советник, — фрейлейн Лундквист.
Тратт не выдержал.
— Мне действительно это не нравится. Должен же он знать границы…
Равенсбург, как обычно в таких случаях, вступился за Зорге.
— Я убежден, господин посол, что он знает границы, особенно когда дело касается Лундквист. Насколько мне известно, он помогает ей в журналистской работе.
Попытка Равенсбурга взять под защиту Зорге вызвала всеобщий смех.
Капитан 1-го ранга хмыкнул:
— В журналистской работе, говорите? Знаем мы эту работу.
Эбнер же похлопал Равенсбурга по плечу и, пытаясь успокоить, сказал:
— Я неплохо отношусь к Зорге и все-таки думаю, что в этих делах он далеко не ангел.
Но Равенсбург не унимался.
— Речь-то идет в конце концов о маленькой Лундквист… Это хрупкое существо сумеет постоять за себя и дать отпор любому.
— Да, кажется, — с ухмылкой проговорил атташе по связям с полицией. — Ну а если на нее двинется целая танковая дивизия? Что тогда?
— Танковая дивизия, — громко сказал атташе, — может, и не одолеет маленькую Лундквист. А вот ледокол, тот, пожалуй, справится.
Капитан 1-го ранга наставительно заметил молодому дипломату:
— Не надо поддаваться недоброму чувству. Знаете какому? Чувству зависти байдарки к большому кораблю.
— Господа! — обратился Тратт, которому не нравился начинающийся разговор. — Мы забыли о гостях. Они уже начинают расходиться.
Пододвинув стул, Зорге сел напротив девушки.
— Снимки чудесные, — сказала Биргит, — а текстовки к ним очень облегчают дело.
— Я рад, что вы здесь… — начал Зорге.
