содрогнулась.
Закончив обрабатывать рану, она туго перевязала ее чистым куском ткани.
Проделав все это, принялась готовить новый отвар. В ход пошла смесь трав для настоя, снимающего лихорадку. Сейчас она напоит им Торна и будет ждать. Если бог будет милостив, через пару дней она смажет края раны заживляющей мазью, и тогда начнется выздоровление.
Следующий день не принес никаких перемен. Торн по-прежнему был без сознания. Чтобы восполнить огромную потерю крови, Фиона приказала Тире зарезать цыпленка и сварить бульон. Она стала по ложечке поить раненого. Торн глотал медленно, с трудом, но Фионе было не занимать терпения, и она все так же понемногу, но заставила его выпить все.
Лихорадка продолжала сжигать тело Торна. Фиона прибегла к средству, которому научил ее старый Бренн: отвар из листьев и коры ивы, хорошо снимающий воспаление.
Прошло еще два дня, и постепенно травы начали оказывать свое целебное действие. Лихорадка, слава богу, стала стихать, рана очистилась, и края ее стали розовыми, покрываясь слоем новой, тонкой, нежной кожи. Фиона зашила рану, смазала мазью и туго забинтовала. Теперь у Торна прибавится еще один шрам. Но лучше жить с лишним шрамом, чем не жить вообще.
Убедившись в том, что дела пошли на поправку, Фиона оставила Тиру посидеть возле раненого. Сама она заглянула в зал, как там остальные. Их пользовала Матильда — старая грязная знахарка, ничего не понимавшая в болезнях и плохо разбиравшаяся в травах. Вреда от нее было куда больше, чем пользы. Фиона, как смогла, исправила то, что успела натворить старуха, и вновь вернулась к Торну. Здесь, возле его постели, она и спала все эти дни, свернувшись клубочком на скамье.
Когда в спальню заглянул Торольф, Фиона проснулась сразу, как от толчка.
— Мы уезжаем с Роло на Праздник Огня. Там собираются ярлы со всей страны, — сказал Торольф.
Затем он подошел к постели и с грустью посмотрел на лежащего без признаков жизни брата.
— Ты мог бы подождать немного, пока Торн не придет в себя, — с осуждением заметила Фиона.
— Не думаю, что это когда-нибудь произойдет, — возразил Торольф. — Я вернусь и устрою Торну достойные проводы в Валгаллу. Он все равно умрет. Это было понятно сразу. Ты только оттягиваешь с помощью своей магии его конец.
Он еще раз посмотрел на Торна и безнадежно махнул рукой.
— А теперь оставь нас. Я хочу попрощаться с братом наедине.
Фиона подождала за дверью. Прощание было недолгим. Торольф сказал на ухо Торну несколько фраз на своем языке, вышел из комнаты и прошел мимо Фионы, даже не взглянув в ее сторону.
В спальню заглянула Бретта. Она поморщилась при виде окровавленных бинтов и недовольно потянула носом пропитанный запахом лекарств воздух.
— Он выживет? — спросила Бретта. — Торольф не верит в это. Даже Роло и тот думает, что Торн все равно умрет. Он решил вместе с Торольфом поехать на Праздник Огня. Если бы не ты, мы сыграли бы с Торном свадьбу во время этого праздника. А теперь вот Роло должен искать для меня другого жениха.
Фиона раскрыла было рот, чтобы достойно ответить рыжей, но в это время с губ Торна сорвался негромкий стон. Фиона тут же бросилась к раненому. Этот стон был первым признаком жизни.
— Ты слышишь меня, Торн? — с надеждой спросила она. — Ну, давай же, приходи в себя!
— Напрасно теряешь время, — холодно сказала Бретта, направляясь к двери.
Взбешенная словами и поведением Бретты, Фиона на время потеряла над собой контроль.
— Ах ты, дрянь! — закричала она. — Подлая, самовлюбленная сука! Ты живешь только ради своих прихотей! Ты не остановишься ни перед чем — лишь бы ухватить свой кусок. В тебе нет ни капли сострадания. Тебе наплевать, будет Торн жить или умрет.
— А ты-то что так о нем заботишься? — злобно огрызнулась Бретта. — Торн сделал тебя сначала своей рабыней, потом — наложницей — Вот уж кому наплевать, что будет с тобой. На самом деле ты ему уже давно надоела. Он прогнал бы тебя прочь, если бы не черная магия, ведьма.
Лицо Фионы побагровело от гнева. Кровь грохотала у нее в висках. Фиону затрясло от ярости.
И тут комната вдруг завертелась, и свет померк в глазах Фионы. Она потеряла сознание и мягко свалилась на пол.
Какое-то время Бретта стояла молча, с презрением глядя на лежащую возле ее ног соперницу. Потом кликнула Тиру.
— Фионе нужно отдохнуть! — воскликнула Тира, склоняясь над лежащей и обмахивая ее лицо своим фартуком. — И выспаться хорошенько. Она совсем обессилела, ухаживая за Торном.
— Отведешь ее в комнату Роло, — распорядилась Бретта и внимательно всмотрелась в лицо Фионы.
Мысли Бретты бежали быстро, сменяя одна другую. Только ли от усталости свалилась эта ведьма в обморок? Или же…
Надо все выяснить. Кто знает, насколько важным могут стать те или иные сведения. «Тут ведьма права, — подумала Бретта, — своего я нигде не упущу».
— Я пришлю Матильду осмотреть ее, — сказала Бретта.
— Я сама позабочусь о хозяйке, — возразила Тира.
Ей не хотелось, чтобы эта грязная знахарка возилась с Фионой. Еще неизвестно, что она может сделать.
— Нет, — отрезала Бретта. — Матильда все понимает в таких вещах. Оставайся здесь. Я пришлю кого- нибудь помочь тебе перенести Фиону в комнату Роло.
Когда Фиону перенесли и появилась Матильда, Тиру заставили выйти. Тира знала, что сама Фиона ни за что не позволила бы осматривать себя этой знахарке, но слово Тиры мало что значило здесь.
Когда старая Матильда закончила свое дело и удалилась. Тира принялась приводить Фиону в чувство. Она зажгла гусиное перо, затем погасила его и стала махать под носом Фионы опаленным концом.
Бретта тем временем потащила Матильду в свою спальню. Закрыв дверь, она выжидательно посмотрела в лицо старухи.
— Она беременна, — нараспев произнесла знахарка.
— Ты уверена?
— Еще бы. У нее под сердцем ребенок.
— Ты можешь идти, Матильда, — задумчиво сказала Бретта.
Старуха ушла. Бретта расхаживала по своей спальне, размышляя и прикидывая. Интересно, чей это ребенок? Впрочем, знает ли об этом сама Фиона? Бретта была уверена, что ведьма спала и с Роло, и с Торном, а значит… А значит, нельзя сказать наверняка, кто отец ребенка.
Губы Бретты дрогнули в холодной улыбке. Теперь главное — с умом распорядиться тем, что ей стало известно!
Фиона сморщила нос, отдернула голову, спасаясь от запаха жженых перьев, и открыла глаза.
— Фиона, — позвала ее Тира. — Что со мной?
— Тебе стало плохо.
Фиона осмотрелась, поняла, что лежит в постели Роло, и недовольно спросила:
— Почему я здесь?
— Бретта распорядилась поместить тебя в спальне Роло. Она присылала Матильду осмотреть тебя.
— О господи, — передернулась Фиона, представив себе руки знахарки, ощупывающие ее тело.
Через несколько минут в спальню заглянула Бретта. Она явно спешила и шагала так широко, что юбки развевались вокруг ее ног.
— Оставь нас, — приказала она Тире. — Я должна поговорить с Фионой наедине.
Тира посмотрела на Фиону, поймала ее едва заметный кивок и неохотно вышла.
— Ты знаешь, отчего у тебя случился обморок? — сухо спросила Бретта.
— Полагаю, что да, — после паузы ответила Фиона.
— Чей это ребенок?
От наглости этой рыжей Фиона настолько растерялась, что ничего не сказала.
— Ты была любовницей и Торна и Роло, — продолжила Бретта. — Во всяком случае, я знаю, что Роло не раз спал с тобой, пока ты жила у него. Это мне говорили и слуги, и сам Роло. Торн задумается — если, конечно, придет в себя, чей это ублюдок у тебя в брюхе.
