Арен первым увидел сквозь снежную порошу струйку сизого дыма, поднимавшуюся из трубы. Если бы не дым, они могли бы вовсе не заметить этот домик, притулившийся на лесной опушке и до самой крыши занесенный снегом.
Домик был старый, ветхий, но не все ли равно, когда вокруг них начинала бесноваться вьюга?
— Попросимся на ночлег, — сказал Торн и кивнул в направлении избушки. — Люди здесь живут бедные, это видно. Так что на сытный ужин лучше не рассчитывай, хотя переночевать в тепле, я думаю, мы здесь сумеем.
— Да, — согласился Арен, плотнее запахивая плащ. — Может быть, и сюда заходили Фиона и Тира. А может быть, они и сейчас в этой избушке. Шли мы с тобой очень быстро, так почему бы…
— Нет! И не думай даже об этом. Мы найдем их завтра. Они, должно быть, сейчас тоже остановились на ночлег, только немного дальше по дороге, у другого крестьянина.
Едва Торн вошел, как услышал пронзительный крик, а затем рыдания.
Фиона рыдала от отчаяния. Она потеряла своего ребенка. Такого крошечного, едва начавшего оформляться внутри ее. Сначала была жестокая боль внизу живота, потом обильное кровотечение, и вот…
И вот ее малыша больше нет! С губ Фионы рвались безудержные рыдания. Она задыхалась от отчаяния.
Ее малыш. Ее чудесный, любимый малыш! Плод их с Торном любви… Все кончено.
В этот миг с грохотом растворилась дверь, и двое занесенных снегом мужчин ворвались внутрь. Тира вскрикнула и бросилась к Фионе, прикрыв ее своим телом.
Торн снял заиндевевший капюшон, но и сейчас Тира не узнала его.
— Прошу вас, люди добрые, не трогайте нас, — заплакала она. — Моя хозяйка только что потеряла своего ребенка.
Арен высунулся вперед:
— Тира, это же я, Арен. Арен и Торн. Мы ищем вас с Фионой.
— Арен? — Тира наконец узнала вошедших и смутилась. — Как хорошо, что ты пришел!
Торн уже был на коленях возле Фионы. Он склонился над нею, тревожно глядя на кровь, пропитавшую ее юбки, на мертвенно-бледное лицо. Глаза Фионы были закрыты, и Торн испугался, подумав о том, что произошло самое страшное, непоправимое. Кровь застыла у него в жилах, и он стал таким же бледным, как и лежащая перед ним Фиона.
— О, небо! — закричал Торн. — Она мертва!
— Нет, она потеряла сознание, — сказала Тира и продолжила, обращаясь к ним обоим: — Она только что потеряла ребенка. А чего вы ждали? Особенно ты, Торн. Ведь это ты распорядился продать свою беременную жену работорговцу. И тебе было безразлично, что с нею будет потом. Она так любит тебя, а ты, ты предал ее.
Торн прижал к себе Фиону, готовый провалиться сквозь землю от слов Тиры.
Нет, он не должен, не может потерять Фиону, он не даст си уйти. Пусть она сначала узнает о том, как искренне и нежно он любит ее, и никакие заклинания тут ни при чем.
Фиона пошевелилась и неохотно раскрыла глаза.
Увидела лицо Торна, узнала его и ударила ослабевшей рукой в грудь викинга.
— Убирайся, — прошептала она. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!
17
— Наверное, ты и вправду меня ненавидишь, — сказал Торн. — Но поверь, Я не виноват. Мне сказали, что ты ушла от меня, и я поверил. Роло и Бретта обманули нас обоих. Хорошо, что одна рабыня, ненавидящая Роло, рассказала мне, что случилось на самом деле. Если бы не это, я так и жил бы, зная, что ты сбежала с другим мужчиной.
— И все же оставь меня. Торн, — всхлипнула Фиона. — Я не в силах тебя видеть. Наш ребенок, которого я потеряла… Ведь я даже не знаю, кто это был — мальчик или девочка…
— Пойдем, Торн. — Тира потащила викинга прочь от Фионы. — Она в большом горе, надо дать ей время, чтобы прийти в себя.
— А я?! — вспыхнул Торн. — Ведь это был и мой ребенок!
— Ты впервые признал, что ребенок твой. — Фиона отвернулась. — Как же я стала! Господи, как я устала!
— Она поправится? — озабоченно спросил Торн, когда Фиона закрыла глаза и снова затихла. — Она не умрет?
— Она просто спит, Торн, — сказала Тира. — Это сейчас ей нужно больше всего.
— А когда она сможет продолжить путь?
— Не раньше чем через несколько дней, я полагаю. Фионе необходимо отлежаться, набраться сил. Хорошо бы крепкого бульона. Попробуйте с Ареном добыть пару кроликов пожирнее. Здесь есть кастрюли, а кроликов, надо думать, полным-полно в лесу. Я буду ухаживать за Фионой и быстро подниму ее на ноги.
Выходить на мороз не очень хотелось, но это все-таки было лучше, чем сидеть сложа руки и чувствовать свою полную беспомощность. Торн натянул на голову капюшон и вышел в снежную круговерть.
— Я буду рад увидеть, как ты отомстишь за все это Роло и Бретте, — сказал вышедший вместе с ним Арен. — До чего же низкие люди!
— Да, — односложно ответил Торн, размышляя о том, как именно он заставит этих мерзавцев заплатить за то, что они украли их с Фионой счастье.
Впрочем, во всем случившемся есть немалая доля и его вины. Если бы он не оставил тогда Фиону с ее злостными врагами, она по-прежнему носила бы сейчас его ребенка.
Но жизнь расставила на их пути столько преград! Каждую приходится преодолевать, набравшись терпения и стиснув зубы. Ведь даже его, Торна, родной брат слышать не хочет о Фионе.
Торн заметил мелькнувшего в снегу кролика и забыл обо всем. Его полностью поглотил врожденный азарт охотника.
Фиона плыла во сне сквозь туманные неясные пространства, из которых со временем соткалось лицо Бренна — знакомое, живое, слегка улыбающееся, и в ушах у нее зазвучал его голос. Он звал Фиону, и она с радостью спешила на этот зов. Наконец их руки встретились, и старик закружил Фиону вокруг себя.
Фиона виновато сказала:
— Я потеряла ребенка.
— Не печалься, дитя мое, — ответил Бренн и взмахнул рукой. — У тебя еще будут дети. Много детей. Я знаю, что твой сын, первенец, должен родиться на Мэне. Он будет силен, как его отец, и мудр, как мать.
— Нет, Бренн. От Торна у меня больше не будет детей. Я не могу забыть его предательство, не могу больше любить человека, который не любит меня.
Фиона заметалась и закричала во сне. Торн, уже вернувшийся к этому времени с охоты, опустился рядом с ней на колени, взял в ладони ее горячую руку. Фиона выплыла из своих видений в то зыбкое состояние, которое отделяет сон от реальной жизни, и приоткрыла глаза, рассчитывая увидеть Бренна.
На нее смотрел Торн. Фиона моргнула, надеясь вернуть предыдущее видение, но ее друг и учитель не хотел возвращаться.
Фиона почуяла густой, сытный запах еды и, окончательно проснувшись, сделала попытку сесть. Но острая боль пронзила низ живота, и Фиона вновь откинулась на спину. Сознание ее окончательно очистилось от сна, и она мгновенно вспомнила все. Вспомнила о ребенке, которого потеряла. Торн, зачем здесь Торн? Он хотел избавиться от нее. Если бы не он, ребенок был бы жив. Что он делает в этом доме?
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Торн, увидев, что она окончательно проснулась. — Сильно болит?
— Болит сердце, — прошептала в ответ Фиона. — Ты должен был сам сказать мне, что бросаешь меня ради Бретты. Почему ты не отправил меня на Мэн одну? Все могло бы быть иначе.
Торну живо припомнилось все, что он сделал для того, чтобы Фиона окончательно перестала верить ему. Как он отказывался согласиться с ее словами о том, что она никогда не была любовницей Роло. Как он
