Картежник, привыкший к роскоши, он постоянно нуждался в деньгах. Права на патент были давно заложены. Он не был бездельником или мошенником, внушающим невежественным обывателям, какой он гениальный. Природа действительно наградила его талантом, и он старательно его развивал. Но чем упорнее он работал, тем острее была потребность в экстравагантных развлечениях. Одаренный приятной наружностью и обаянием, он был любимцем и в высшем свете, и в мире богемы. Ему хотелось быть и там и там. Видимо, во всем Эксе одна Элен Вокье поняла, что он отчаянно нуждается в деньгах. Она сделала этот вывод благодаря пустяковому факту. Позже, когда они были уже хорошо знакомы, Ветермил спросил ее, как она догадалась.
– Мосье, вы приехали в Экс без камердинера, а мне казалось, что человек вашего круга никогда не поедет без камердинера, если у него есть чем ему платить.
Это была первая мысль. А потом я увидела, что вы завели дружбу с мадемуазель Селией, хотя было ясно, что вы ее не любите, – и тогда я поняла, что мои догадки верны.
В следующий раз, когда они встретились, сноса первым заговорил Ветермил. Минуту-другую он рассуждал на разные темы, а потом вдруг спросил:
– Полагаю, мадам Довре очень богата?
– У нее редкая коллекция драгоценностей – это огромное состояние, – сказала Элен Вокье.
Ветермил вздрогнул. Она заметила, что в этот вечер он был во взвинченном состоянии – рука дрогнула, лицо перекосилось, ему не удалось с ним совладать. А ведь он никогда себя не выдавал, почти никогда. Она подумала, что сейчас самое время забросить наживку.
– Она держит драгоценности в сейфе, который стоит у нее в спальне.
– В таком случае почему вы… – начал он и запнулся.
– Я же сказала, я тоже нуждаюсь в помощи, – ответила Элен с полным самообладанием.
Было девять часов вечера. Элен нужно было в казино – отнести шаль мадам Довре. Они вдвоем направились по маленькой улице, идущей от казино. Случилось так, что мимо проходил работник казино Альфонс Руэль, он узнал обоих и усмехнулся – что общего у Гарри Ветермила с горничной мадам Довре? Руэль чуял, в чем тут дело. В последние дни он частенько видел Ветермила вместе с миленькой компаньонкой мадам Довре. Руэль, как и всякий француз, симпатизировал влюбленным. Он желал всего хорошего этой молодой и красивой паре и надеялся, что горничная поможет им осуществить все их планы.
Но, проходя мимо них, он вдруг услышал, как Ветермил произнес:
– Да, это правда, я должен достать деньги.
Эти слова и возбужденный тон запали в память. И еще он услышал, как горничная прошипела: «Чш-ш!» Они отошли, дальше Руэлю было не слышно, но он обернулся и увидел, что Ветермил что-то горячо говорит. А тот в нелепом припадке искренности признавался:
– Элен, одна ты догадалась. – Он заложил свой патент дважды, один раз во Франции, другой в Англии, последний – месяц назад. Он получил крупную сумму, которая вся ушла на оплату долгов. Ветермил надеялся вернуть эту сумму, сделав новое изобретение. – Но знаешь, Элси, у меня есть совесть. – Элен улыбнулась, и он объяснил: – Не та, о которой говорят священники, это понятно. Тем не менее у меня есть совесть – по отношению к вещам, которые действительно имеют значение, во всяком случае для меня. В моем новом изобретении есть одно слабое место, его можно улучшить, я знаю. Но пока не знаю как, и ничего не поделаешь, я должен его исправить. Я не могу выпустить его, не доведя до совершенства, раз знаю, что это в моих силах. Вот что я имел в виду, когда сказал, что у меня есть совесть.
Элен снисходительно улыбнулась. Мужчины все-таки странные существа. Их волнуют вещи, которые не стоит брать в расчет, а они не спят из-за них ночами. Но это было не ее ума дело, тем более что это чудачество было ей на руку.
– Со временем они узнают, что вы продали свой патент два раза, – с сочувствием сказала она. – Очень жаль, мосье.
– Уже знают, – ответил Ветермил. – В Англии.
– Они разозлились?
– Пригрозили. Дали месяц сроку на то, чтобы вернуть деньги, иначе – бесчестье, тюрьма, каторжные работы.
– Может быть, мосье встретится со мной завтра в Женеве? – Она назвала маленькое кафе на боковой улочке. – Я могу отпроситься на вторую половину дня.
Вилла была уже близко, и она ушла вперед, а Ветермил отстал. Он сегодня уже испытал судьбу за карточным столом и проиграл. И… и он должен был достать деньги!
Разумеется, он поехал в Женеву и был представлен Ипполиту и Адели Тейс.
– Это мои верные друзья, – сказала Элен Ветермилу, который отнюдь не пришел в восторг при виде лопоухого молодого человека с прилизанными волосами. Вообще-то она познакомилась с ними только в этом году, когда приехала в Экс.
Семейство Тейсов – Адель, ее муж и ее мать Дженни – были закоренелыми преступниками. Они сняли дом в Женеве для того, чтобы грабить большие виллы на озере. Но им не везло, и, прочтя в газете описание драгоценностей мадам Довре, Адель отправилась в Экс. Она хотела подбить на грабеж горничную мадам Довре, но нашла в ее лице не исполнителя, а главаря.
В тот июльский день, сидя в маленьком кафе, Элен Вокье инструктировала своих сообщников так спокойно и методично, как будто речь шла о самом обыкновенном сугубо деловом предприятии. Потом Ветермил еще пару раз наведывался в женевский домик – только он имел возможность свободно разъезжать, – чтобы закончить подготовку, каждый раз меняя парик и усы. На допросе он твердо заявил, что на этих встречах даже речи не было об убийстве. Ни единого слова.
– Еще бы, – с жестоким сарказмом произнес следователь. – В приличном обществе в разговорах всегда остается недосказанность. Что-то нужно додумывать самому.
Непонятно, как можно было обойтись без убийства, поскольку… Но посмотрим, что же там случилось.
