самом деле казалось, что Охотник достает до самого ее сердца, до самой души... Блисс все быстрее приближалась к разрядке, а когда она наконец наступила, мир снова рассыпался на миллионы сверкающих искр.
Между тем Охотник не останавливался. С каждой секундой дыхание его становилось все более частым и хриплым, движения – все глубже, удары – все сильнее. Казалось, он хотел вколотить в Блисс всего себя, целиком! Губы Охотника накрыли губы Блисс, язык его бешено метался внутри ее рта. Напряжение его росло с каждой секундой, Охотник уже с трудом сдерживал себя. Затем его пальцы нашли ладонь Блисс и судорожно сжали ее. Не снижая темпа, Охотник бешено устремлял Блисс к новому экстазу, и наконец последовал толчок такой силы, что она испугалась, как бы у нее что-нибудь не оторвалось внутри. И тут же волна наслаждения накрыла ее с толовой.
Охотник услышал хриплый крик Блисс, почувствовал, как бьется, извивается под ним ее тело, и понял, что своей вершины она уже достигла. Когда она перестала дрожать и расслабилась, он встал и принялся приводить в порядок свою одежду.
Охотник дал себе слово не оборачиваться, но не сдержал его и тут же пожалел об этом. Блисс по- прежнему лежала на постели – растрепанная, с припухшими от поцелуев губами – и ему казалось, что уйти or нее просто невозможно. Охотник отвернулся.
– Надо понимать так, что до твоего будущего мне теперь не должно быть никакого дела? – сухо поинтересовался он.
– А куда ты теперь? – вместо ответа спросила Блисс.
– Буду продолжать заниматься тем, что мне удается лучше всего на свете, – криво усмехнулся Охотник. – Ты уверена в том, что не хочешь уйти со мной? Мы могли бы все начать сначала...
– Я... Нет, я не могу. Джеральд обещал отвезти меня в Мобиль,
– А потом ты выйдешь замуж за Фолка, и он станет отчимом и опекуном твоего сына? – хрипло спросил Охотник.
– Ну да. Так всегда бывает, – пожала плечами Блисс. Про себя она, впрочем, подумала, что ни отчимом, ни тем более опекуном Фолку не бывать. Только что за дело Охотнику до всего-этого? Зачем ему знать, что она вовсе не собирается выходить за Фолка – ни сейчас, ни позже. Никогда.
– Послушай моего совета, – медленно проговорил Охотник. – Убедись сначала, что твой муж
Блисс резко села на постели.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказал. Для собственного же блага – выясни, умер ли твой муж на самом деле.
Он отворил дверь и шагнул в темноту.
– Ты не должен так уходить! Объяснись! – крикнула Блисс.
Но Охотник уже исчез, оставив потрясенную Блисс в одиночестве. Он растворился во тьме, из которой так загадочно появился и в которую ушел, унося с собой все свои тайны. Но его последние слова продолжали колоколом звенеть в мозгу Блисс.
Что же Охотник мог знать о Гае – такого, чего не знала она сама?
Охотник покинул борт «Звезды» тихо и незаметно. Никто не видел, как он спустился в воду, как доплыл до своего «Ястреба» и поднялся на палубу.
Охотник спешил: ему необходимо было оказаться в Мобиле раньше, чем туда попадут Блисс и Фолк. А ведь пока он не увидел, как Блисс целует Фолка, Охотник намеревался похитить ее с борта «Южной Звезды» и вместе с нею направиться в Мобиль! Теперь он пытался убедить себя в том, что делал все это только ради собственного сына, но это был самообман, и Охотник прекрасно понимал это.
«А лгать самому себе никогда не следует, – шептал ему внутренний голос. – Ты готов пройти все огни и воды не только ради сына, но и ради Блисс. Она – твоя жена, и ты по-прежнему любишь ее. Надо наконец сказать себе правду. Ты, мерзавец, совратил, соблазнил свою собственную жену, ты, негодяй, обращался с нею, как с портовой девкой. Ты хотел, чтобы твоя жена, забеременела и думал при этом только о мести Фолку и Гренвилю. Подонок!»
Карабкаясь по веревке на борт своего «Ястреба», Охотник успел подумать еще и о том, что в его душе, как это ни странно, живы еще остатки совести...
«Ястреб», переименованный на время в «Королеву Бостона», вошел в залив Мобиль спустя неделю. На мачте его развевался американский флаг – большая коллекция флагов разных стран всегда хранилась на борту бригантины для подобных случаев.
Охотник надел свою лучшую шелковую черную рубашку, черные брюки, черный жилет и в таком виде спустился по трапу на пристань Мобиля. На боку у него висела шпага, за поясом – пистолет, а все остальное оружие он оставил на борту. Еще у него за поясом находился и мешочек с золотыми монетами. Считалось, что Охотник пошел присмотреть груз для своей «Королевы», но на самом деле до груза, даже самого выгодного, ему не было ровным счетом никакого дела. Его манила только одна цель – Уотер-стрит. О том, как туда попасть, он и спросил первого же встречного.
Уотер-стрит оказалась совсем неподалеку, всего в нескольких кварталах от пристани. Вдоль нее тянулись обшарпанные доходные дома вперемежку с второразрядными борделями и грязными кабаками. Все здесь выглядело запущенным, ветхим и грязным.
Охотник спросил о Холмсе одного встречного, второго, третьего, но эта фамилия ни о чем им не говорила. Кому-то, правда, она казалась смутно знакомой, но точного адреса не мог сказать Охотнику никто. Впрочем, эти люди вполне могли и солгать – человек, затянутый во все черное, с повязкой на глазу, наверняка вызывал в них подозрение и опасения.
Отчаявшись узнать что-либо у прохожих, Охотник решил, что будет стучать во все двери, покуда за одной из них не найдет Эноса Холмса. Улица была длинной, но это не остановило бы Охотника – тем более что выбора у него не было. Он решительно направился к ближайшему дому, но в эту минуту заметил мальчишку, выходящего из пивной с полным жбаном в руках. Мальчишка был такой худенький и неухоженный, что у Охотника невольно сжалось сердце. На вид мальчишке было лет пять-шесть – то есть столько же, сколько и его сыну. Подумав, что мальчуган может ему что-то подсказать, Охотник окликнул его. Мальчишка остановился, испуганно окинул взглядом фигуру незнакомца – одноглазого, затянутого во все черное, со шпагой на боку – и явно приготовился дать стрекача.
– Постой, не беги! Я не сделаю тебе ничего плохого. Я кое-кого ищу здесь. Может быть, ты сможешь мне помочь.
Мальчишка бежать не бросился, но и не остановился – шел себе потихоньку. Охотник в два шага догнал его и положил на худенькое плечо свою мощную руку.
– Погоди! Я не задержу тебя.
– Что... что вам угодно, мистер? – мальчишка поднял голову и испуганно посмотрел на Охотника. – Если я не принесу домой пиво, Энос убьет меня!
Охотник почти не слушал мальчика: он не отрываясь смотрел в его глаза – слегка раскосые, изумрудно-зеленые, знакомые до боли. Сомнений быть не могло: на него смотрели глаза Блисс! Охотник опустился перед мальчиком на колено и, протянув руку, несмело погладил блестящие иссиня-черные волосы. От волнения у него перехватило дыхание, и прошло какое-то время, прежде чем он смог спросить сдавленным голосом:
– Как тебя зовут, сынок?
– Брайан.
– А фамилия у тебя есть? Мальчик покачал головой.
– Энос и Мэг говорили, что я незаконнорожденный. И никому не нужен. Я был сначала нужен Мэг, но потом она умерла. Заболела и умерла. И мы остались вдвоем с Эносом.
Едва коснувшись рукою волос мальчика, Охотник уже знал, что перед ним его сын. Об этом сказало ему сердце, горячо забившееся в груди. Незаконнорожденный?! Как бы не так! Этот мальчик был рожден в законном браке от любящих родителей. А все остальное – дело рук двух преступников, которые разбили жизнь и этого ребенка, и его родителей ради собственных корыстных интересов.
– Я могу теперь идти, мистер? – спросил Брайан. – Энос с меня шкуру спустит, если я не принесу ему пива.
