– Конечно вернетесь – как и мой дорогой супруг, – сказала она с небольшой испуганной паузой в середине фразы и ободряющей улыбкой в ее конце. – Поверьте взрослой замужней женщине, – ей было всего девятнадцать, – мы предпочитаем испытание нашей храбрости отсутствию причин для нее.
Следовательно, Френсис знала о Синтии, иначе она бы не произнесла этих слов. Робин густо покраснел, но был доволен. Он обернулся к сэру Френсису.
– Мистер Грегори из Лайма – весьма наблюдательный джентльмен, – заметил юноша.
Сэр Френсис тоже покраснел, хотя и не так густо, как Робин.
– Думаю, что мистер Грегори обладает природным даром наблюдательности, – согласился он.
– Он помогает ему узнавать содержание писем по надписям на них, – продолжал Робин.
Сэр Френсис едва не подавился, хотя в этот момент ничего не ел.
– Такие вещи называют вторым зрением, – буркнул он.
Робин улыбнулся.
– Счастлив узнать об этом, сэр, – с уважением произнес он. – Ибо иначе я бы назвал это первым зрением, так как мистер Грегори, кажется, узнает содержание писем даже раньше тех, кому они адресованы.
Френсис рассмеялась, и Уолсингем присоединился к ней, хотя его веселье было не вполне искренним. Леди Урсула, его жена, понятия не имела, о чем идет речь. Поднявшись, Уолсингем обратился к ней:
– Дорогая, мы с нашим гостем пройдем ко мне в комнату и, наверное, засидимся допоздна.
Робин простился с леди Урсулой и поднес к губам руку Френсис Сидни, которая вернула ему любезность ответным пожатием и блеснувшими в глазах слезами, но ничего не сказала, ибо слова не принесли бы никакой пользы им обоим. Френсис жила в ожидании страшного дня, который наступил через два месяца и лишил Елизавету драгоценнейшего бриллианта в ее короне. Робин отправлялся с опаснейшей миссией, не сулившей ему ни почестей, ни наград, и настолько секретной, что даже его возлюбленная не должна была знать, где он находится и что делает, пока все не будет кончено.
Робин последовал за сэром Френсисом в библиотеку.
– Приступим к делу.
Улыбнувшись, секретарь указал юноше на стул у большого квадратного стола. Пока Робин усаживался, он подошел к бюро в углу комнаты, отпер один из ящиков и вынул несколько документов и маленькую записную книжку. После этого он сел напротив Робина.
– Вот твой заграничный паспорт, – сказал Уолсингем, развернув пергамент с большой печатью и подписью лорда Берли внизу. – Ты можешь путешествовать с пятью лошадьми и двумя слугами. – Он протянул пергамент через стол.
– Зачем мне столько? – спросил Робин.
– Ты молодой состоятельный джентльмен, отправившийся в большое путешествие для расширения своего кругозора.
– Но мое состояние ушло, – печально заметил Робин.
– Оно на пути к восстановлению, – ответил Уолсингем. – А пока что вот кредитное письмо в парижский филиал банкирского дома Фуггера во Франкфурте и еще одно, генуэзскому банкиру Росполи.
Робин взглянул на письма, убедившись, что они в полном порядке.
– А это распоряжение сэру Томасу Гришему в Старой бирже выдать тебе сто фунтов золотом, которые ты получишь, прежде чем оставишь Лондон.
Робин сложил приказ и кредитные письма, поместив их поверх заграничного паспорта.
Сэр Френсис, просматривая документы, ставил на них подпись и протягивал через стол.
– Это письмо настолько важное, что если бы ты потерял его, то на следующий день мог бы возвращаться домой.
Робин прочитал письмо.
– Оно рекомендует меня Джованни Фильяцци из Палаццо Негро во Флоренции.
– Джованни Фильяцци, – объяснил Уолсингем, – посол герцога Тосканского[88] при испанском дворе.
Робин нахмурился.
– Значит, он друг короля Филиппа?
– И в большой милости у него, – невозмутимо отозвался Уолсингем. – Но мне он еще более близкий друг.
Робин кивнул.
– Я доставлю письмо, как можно быстрее.
– Не сомневаюсь, – сказал Уолсингем, протягивая руку. – Во Франции ты будешь говорить, что приехал изучать сокровища французского искусства.
Он взял письмо к Фильяцци, сложил его, зажег свечу и запечатал послание кольцом с печатью. Когда он снова протянул его Робину, тот отпрянул.
– Вы забыли кое-что.
– Я?
