– Они нас заметили, – закричал Ларр, вцепившись в руль обеими руками, – тысяча чертей, заметили и теперь поворачивают, чтобы перерезать нам путь. Мы погибли, господа.
Матросы собрались на палубе; слышались испуганные голоса. Оуэн осклабился на Ларра.
– Ты имеешь шанс умереть как мужчина, – выкрикнул он. – Эй, вы! – крикнул он команде. – Есть у вас зубы, чтобы бороться с этими скотами? Или вы овцы?
– Их очень много, сэр, – мрачно ответил один из матросов, – может, они обойдутся с нами чуть получше, если мы сразу выдадим им вас с вашими деньгами…
Оуэн замахнулся на него топором, и матрос попятился. Оуэн опустил топор и покачал головой.
– Овцы вы, овцы… – пробормотал он, – но мои овцы, и я съем на завтрак ваши ребра, если вы не сделаете, как я велю. – Он повернулся и посмотрел на море.
Видневшийся в отдалении корабль теперь приближался со спущенным парусом и, шедший на одних веслах, был похож на огромное насекомое, несущееся во взбиваемой веслами пене. Корабль Оуэна все еще нес натянутый ветром парус, и расстояние сокращалось с каждой секундой.
– Мы все же прикончим кое-кого из них, – пробормотал Оуэн. Он махнул Кайтаю: – Слушай, Кайтай! Пришло время вспомнить твое колдовство! Мы долго не продержимся против этих гиен. Давай испробуем пару твоих трюков.
– Я не знаю никакого колдовства против пиратов, – тихо ответил Кайтай, в ожидании схватки играя своим изогнутым мечом.
– Я видел, как ты занимался вызыванием и сменой ветра, – тут же отозвался Оуэн. – Слушай… мог бы ты вызвать ледяной ветер, прямо сейчас?
– А-а, – глазки Кайтая заблестели, – холодный ветер…
– И туман, – добавил Оуэн. – Густой морской туман. Но прямо сейчас.
– Если бог ветра из моей страны пойдет так далеко на запад… – Кайтай воткнул меч в деревянную палубу, отбросил круглый щит и резким движением выбросил руки вверх, к небу.
Казалось, из самой глубины легких он исторгнул странный, пугающий призыв, трубный, как волчий вой. Голос зазвенел – от него раскатилось эхо, и, пока оно еще звучало, Кайтай выхватил из-за пояса кинжал и яростно ударил себя в раскрытую грудь. Хлынула кровь. Он прижал к груди ладони, вновь протянул руки к небу и закричал. От этого крика вздрогнули и попятились матросы на палубе.
Прямо по курсу корабля появилось темное облачко, которое, казалось, росло. Попутный ветер внезапно стих, и треугольный парус бессильно обвис. Гик повернулся, и снасти задрожали, как струны гигантской арфы.
На палубу западали первые белые хлопья… снег! Оуэн содрогнулся, так как на палубу ложился вполне осязаемый и даже густой холод. Кайтай вскрикнул еще раз, затем трупом рухнул на палубу и остался неподвижен.
Зельза склонилась было над ним, но Оуэн оттолкнул ее.
– Не надо, – хрипло сказал он, – не трогай его. Я уже видел, как он проделывал такое… Смотри! Туман!
Ледяной воздух опускался на теплое море, и тут же вокруг судна стал подниматься густой, белый, как вата, туман, становившийся все плотнее, гуще… и вот не стало видно ничего, и другого корабля тоже.
– Теперь, – оглядев матросов, сказал Оуэн, – вы все… сидите тихо. Пираты могут пройти мимо. Даже если нет…
Усиленный тишиной и туманом, их ушей коснулся отдаленный скрип уключин, удары весел и мерный звук барабана. Все застыли в напряженном ожидании. И вдруг, неожиданно, все стихло.
– Они подняли весла, – пробормотал Ларр, покачав головой, – ждут, пока рассеется туман. Они поняли, что он ненастоящий…
– Тихо. – Оуэн прислушался. Вокруг была тишина. Но он знал: они были здесь, близко. Они выжидали.
– Эта амуниция тяжеловата, – произнес он вслух, ни к кому не обращаясь. Зельза и Ларр с удивлением наблюдали, как он стащил кольчугу и осторожно положил ее на палубу, чтобы не зазвенела. Он сложил шлем, круглый щит и сбросил башмаки. Полукруглый топор он укрепил на шее с помощью петли. Затем он взобрался на перила палубы.
– Бог-счастливчик, дающий удачу, – сказал Оуэн, потихоньку помянув древнего марионского божка. Говорят, что тот слышит шепот так же хорошо, как и громкие призывы. И, скользнув вниз по борту, Оуэн бесшумно, как выдра, погрузился в воду и уплыл прочь без единого всплеска.
– Бедняга не в своем уме, – сказал Ларр.
Никто не проронил ни слова.
Время шло. Туман стал понемногу рассеиваться. Солнце почти закатилось, и серое море теперь освещала низкая луна, висевшая в небе, как большая тусклая лампа.
– С ним покончено, – пробормотал Ларр, и глазки его вдруг плотоядно сверкнули в сторону Зельзы. Она ответила ему взглядом, в котором было больше холода, чем в море под килем. И вдруг она улыбнулась.
Голова Оуэна, мокрая, с прилипшими волосами, показалась за ограждением палубы. Сверкнула белозубая улыбка. Он зацепился топором за поручень и вылез на палубу.
– Клянусь богами, вода холодная, – улыбнулся он, отирая с бороды воду тыльной стороной ладони, – можно только посочувствовать этим беднягам.
Сквозь негустой туман от пиратского корабля доносились странные звуки: сначала это был вопль страха и злобы, затем проклятия. Послышался сильный всплеск и какой-то не вполне понятный, шум.
– Я прорубил у них дыру у носа, достаточно глубоко, чтобы образовалась приличная течь. – Оуэн ухмыльнулся. – А потом, когда они бегали и пускали стрелы в то, что они считали морским дьяволом, я проплыл вдоль судна и снова пустил в дело топор, на этот раз на корме. Слышите! Я ручаюсь, что они наполняются водой и с кормы, и с носа, а у них слишком много людей, чтобы оставаться на плаву… и к тому же слишком много награбленного добра.
Кайтай поднялся на ноги и неверно стоял, опираясь на перила.
– Они тонут, – спокойно заметил он. Затем взглянул вверх. – Возьми их себе, о небесный медведь.
– Больше похоже, что они попадут к морскому царю, – злобно рассмеялся Ларр. Теперь, когда опасность была позади, мужество вновь вернулось к нему.
Постепенно, порывами, возвращался и ветер. Парус зашумел, и корабль медленно пошел прежним курсом. Над темным морем повис отдаленный крик; затем все смолкло.
7
Трое мужчин сидели на корточках в тени, на полубаке. Чам нарезал овощи для рыбного супа, который он собирался готовить к ужину, – одному из матросов удалось наловить рыбы. Капитан Ларр сидел полузакрыв глаза и жевал свою излюбленную жвачку из наркотической травки, очень популярной у моряков. Рядом с ним сидел чернобородый матрос, который был известен просто под кличкой Нож и, по-видимому, не имел другого имени. Отсутствие у этого человека языка, очевидно, не позволяло ему назвать свое настоящее имя, даже если оно у него и было.
По-прежнему дул сильный западный ветер – матросам было практически нечего делать, хотя Ларр и старался все время занять их какими-нибудь работами на палубе или мелким ремонтом.
– Ты много бываешь в кормовой каюте, – сонно проронил Ларр и задвинул жвачку за щеку.
– А? – Чам поднял голову от своих овощей, и на лице его появилась бессмысленная улыбка. – Ах да, верно, я хожу в кормовую каюту, ношу господам их обеды и всякое другое…
– Ты видел, где они его держат? – спросил Ларр, по-прежнему не раскрывая глаз.
– Держат – что, сэр?
– Золото, – мягко отозвался Ларр, – или, может, карту сокровищ, или что-нибудь в этом роде. Ведь не ради же поручения какого-то колдуна пустились они в это безумное путешествие.
– Вы думаете, у них при себе много золота? – живо спросил Чам и показал остатки зубов в лисьей улыбке.
– Ты бы взглянул, кок, когда никто из них не видит. Они ведь не всегда бывают в каюте… – лениво предложил Ларр, – просто посмотри, где оно и – что это. Может, удастся заполучить оттуда кое-что и для горстки бедных морячков, таких, как мы с тобой… Самому мне трудно заглянуть в каюту: у меня там нет никакого прямого дела. И мне неохота, чтобы краснобородый размахивал передо мной своим проклятым
