– Хорошо… Во время игр! Ты должен поставить эту пирамидку прямо над выходом из туннеля. Понятно? Но только когда начнется финальная схватка. Сделай пирамиду частью представления…
– А как насчет трона и шаров? Их тоже следует поместить на Арену?
– Нет! – зашипел Калак с таким выражением лица, словно готов был испепелить Верховного Темплара на месте. – Трон и шары останутся здесь, со мной.
– Как прикажете. Извините за вопрос. Что-нибудь еще?
Калак кивнул.
– Когда начнется финальный бой, я хочу закрыть все ворота, ведущие в амфитеатр и на арену.
– И надолго?
– Можешь не заботиться о том, когда ты их потом откроешь… Воспоминания прервались. Фигура Калака растаяла, как дым.
Повернувшись к летающей змейке Агиса, Тихиан поднял руки. Огромная пирамида у него за спиной плавно взмыла в воздух. Теперь Агис уже не сомневался, что его обнаружили. Превратив змею в стрелу, он, как молния, помчался к выходу из сознания темплара.
Мгновение спустя он прервал контакт.
– Тот, кто занимает пост, подобный моему, – между тем отвечал Тихиан на предыдущий вопрос Агиса, – должен всегда быть начеку. Он никому не должен доверять, даже своим друзьям.
Но Агис его не слышал. Отдавший все силы тому, чтобы побыстрее выбраться из сознания Тихиана, сенатор едва стояла на ногах. Он бы упал, если бы Верховный Темплар не подхватил его под руку.
– Все хорошо, – сказал Тихиан. – Мне бы не хотелось, чтобы ты расшиб себе лоб.
Агис растеряно заморгал.
– Спасибо за заботу, – с сарказмом ответил он и огляделся в поисках стражников и темпларов, бегущих, чтобы его арестовать.
Но вокруг – никого.
– Почему ты меня не арестовываешь? – удивился он.
– А зачем? – поднял брови Тихиан. – Скажи мне, Агис, – начал он, повернувшись к высящейся над Цирком пирамиде, – зачем Калаку понадобился этот монстр?
– Ну, это же ты строишь ему пирамиду, а не я, – ответил сенатор, с горечью воспоминания конфискованных у него рабов. – Вот ты мне и скажи.
– Сказал бы, если бы знал, – пожал плечами Тихиан. Король даже мне ничего не говорит… Я показал тебе все, что я знаю и, честно говоря, мне становится страшно.
– Прибереги свои откровения для кого-нибудь другого, – закатил глаза к небу Агис. – Я слишком хорошо тебя знаю. Единственная жизнь, которая тебя беспокоит это твоя собственная.
– План Калака может погубить и меня, – заметил Тихиан. – Зачем ему понадобилось запереть в Цирке сорок тысяч человек? Если бы я не был в числе этих сорок тысяч, вопрос этот волновал бы меня куда меньше… Но увы! Тут я вместе со всеми.
– На что ты намекаешь? – нахмурился Агис.
– Мне казалось, ты достаточно умен, чтобы догадаться сам – улыбнулся Тихиан. – Ну, а если это тебе не по силам, попроси помощи у своих друзей. Тех, что не любят показывать свои лица.
Ошеломленный Агис постарался не выдать своего удивления.
– Допустим, я действительно знаю кое-кого, кто мог бы заинтересоваться планами Калака, – задумчиво сказал он, – ответь, зачем ты показал мне ту пирамидку с шарами и почему хочешь, чтобы о ней узнали враги короля?
– Я хочу выжить, – ответил темплар, ведя Агиса к выходу. – А для этого, должны произойти два события. Первое: Те, Кто Носит Маску, должны сказать мне, где спрятали третий, последний амулет. Если я в ближайшее время его не найду, Калак меня убьет. Второе: они должны помешать планам короля. Во всяком случае, в том, что касается окончания игр. Я ведь тоже буду там присутствовать. Не думаю, что он пощадит своих темпларов, пусть даже и Верховных.
– А что ты предлагаешь взамен?
– Все, что в моих силах… но только если это не будет стоить мне жизни, – ответил Тихиан. – Для начала я позволю Садире поговорить с Рикусом… Но только после того, как отыщу недостающий амулет.
Агис пошатнулся. Лишь каким-то чудом он удержался и не спросил темплара, откуда тот знает о Садире. Совершенно очевидно, у темпларов был шпион – или в его окружении или в руководстве Союза.
– Похоже, ты все еще не оправился от путешествия по моей голове, – ухмыльнулся Тихиан. – Хочешь, я вызову для тебя свой паланкин? Он отвезет тебя домой.
– Не обижайся, – ответил Агис, – но я лучше поползу на четвереньках. Они подошли к выходу из Цирка – те же самые ворота, через которые Агис вошел какой-то час тому назад.
– Да, кстати. – Тихиан крепко взял сенатора за плечо. – Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать.
– Что?
– Мое предложение не означает перемирие, – сказал темплар. – Так что будь осторожен.
10. Решения и Обещания
В камерах и клетках царил полумрак. Пробивающиеся сквозь щели лучи заходящего солнца окрашивали все вокруг в кровавые тона. Бесчисленные и самые разнообразные животные нетерпеливо сновали, прыгали или ползали взад-вперед по своим камерам-клеткам. Они ревели, выли, фыркали и щелкали в предвкушении долгожданной вечерней кормежки.
– Да тихо вы! – заорал на них Рикус, прекрасно понимая, что все его вопли ни к чему не приведут.
«Кричать бесполезно, – сообщил гадж. – Разносчики пищи от этого раньше не придут».
«Плевать я хотел на разносчиков пищи, – ответил мул. – Мне просто хочется хоть немного отдохнуть».
Сидя на куче тряпья в углу камеры, Рикус сосредоточенно рассматривал многочисленные синяки и ссадины – результат недавнего тренировочного боя с Яригом. Впрочем, гному досталось не меньше. С головы до ног разукрашенный пурпурно-желто-зелено-синими отметинами воинской доблести мула, Яриг аккуратно обматывал кожаный ремень вокруг рукояти своего боевого молота.
Молодой темплар, занявший место Боаза, позволял своим подопечным оставлять на ночь оружие. Он считал, и не без основания, что бойцы, ухаживающие за своим вооружением, будут больше доверять, ему как наставнику. Он также знал, что если гладиаторы и надумают убежать, то никакое оружие не поможет им ускользнуть от владеющих колдовством темпларов, расставленных владыкой Тихианом вокруг лагеря.
Рикус потрогал бок и скривился от боли.
– Ты что, Яриг, хотел меня убить? – пошутил он.
– Зачем мне убивать друга? – вскинулся гном, как всегда все воспринимая совершенно серьезно. – Это глупо!
– Уж ты бы лучше помолчал о том, кто и как сражается! – вставила Ниива.
Сидя посреди камеры, она обломком кривого рога делала из куска обсидиана новое лезвие для короткого меча Рикуса.
– Посудомойки дерутся с большим азартом, чем ты, – заявила она и, не услышав ответа, не сильно стукнула острием рога по краю будущего клинка. Отскочила меленькая чешуйка. Отскочила и упала на кучу таких же обсидиановых чешуек на полу. – Если ты не выбросишь из головы эту девчонку, – продолжала Ниива, – то на Играх мы не отделаемся парой синяков.
– Мы победим, – прорычал Рикус. – Можешь не беспокоиться.
Впрочем, сейчас мулу совсем не хотелось пускаться в пререкания. Что толку отрицать: он и вправду последние несколько дней только о Садире и думал. Он чувствовал себя ответственным за ее судьбу. И вместе с тем, никак не мог ей помочь. А в итоге – жгучее чувство вины не давало как следует сосредоточится.
Внезапно Рикус заметил, что звери кругом завыли и зашипели еще громче, чем раньше. Такой гвалт обычно возвещал о появлении разносчиков пищи, но для этого было слишком рано. Мгновение спустя мул услышал голоса. Трое остальных гладиаторов продолжали работать, словно ничего не замечали. Рикус поднялся. Он подошел к прутьям как раз в тот момент, когда напротив камеры остановились шестеро в черных накидках темпларов. Одного из них Рикус узнал: острые черты лица и длинные светлые волосы –
