'Думай, Динка, думай! Ты умеешь больше, чем просто раскисать.... Ты должна что-то придумать, выход обязательно есть, только бы увидеть....'
Подавленная, почти сломленная поражением, я села на детские качели у песочницы и стала смотреть вдаль. Ветер на этом участке был особенно злым, кусал за лицо, забирался под шарф, заставлял неметь пальцы, но я не обращала на это внимания, погрузившись в мысли.
Что бы сказал Дрейк?
Но сколько я ни старалась, сколько ни пыжилась сосредоточиться, лицо начальника в голове не появлялось, а его рот не выдавал ценных советов. Не было вокруг и мальчика Никиты.
Что же делать?
Ведь кот где-то есть - живой или мертвый, но я не знаю, где именно. Существовал ли способ отыскать кого-то, не зная местоположения? Помнится, Дрейк однажды нашел меня в моем собственном мире - проследовал по пятам, словно по оставленному мной запаху. Ведь в тот раз начальник тоже не знал, куда именно прыгал?
Всплывшее в голове воспоминание о том случае посеяло слабую, но надежду.
Двор был пуст, люди отсыпались в теплых постелях. Наверное, это было чистой воды везением, что поиски пришлись на утро субботы; будь это вчерашний день - работа бы не позволила гулять вокруг дома часами.
И все же.... К Дрейку. Тогда я ушла из Нордейла домой, напугавшись шагов, а через минуту следом за мной пришел начальник собственной персоной, каким-то образом уловив нужные координаты. А сумею ли я, если представлю Мишу в воображении, перенестись к нему? И не окажусь ли тогда сама в каком-нибудь мусорном баке?
Внутренний голос тут же укорил за малодушие - пусть в баке, пусть хоть на свалке, зато это точно даст знать, что же произошло с котом.
Опять же - то был Дрейк. Его способности неимоверно превышают мои - в десятки, в сотни раз, он может то, о чем я даже помыслить не могу, какое может быть сравнение?
Еще раз наладив себе пинка за сомнения, я решилась. Отрицательный результат - тоже результат, в конце концов, если не пробовать, то дело точно не сдвинется с мертвой точки.
И вдруг поняла.
Поняла странную и простую вещь, что прежде чем пытаться проводить новый эксперимент, нужно поменять в голове кое-какие убеждения и избавиться от старых, ограничивающих. Вот как тогда, когда я сомневалась, что могла переносить вещи - прежде чем это получилось на самом деле, пришлось почувствовать, понять, осознать и заставить себя 'знать', что я все могу. Значит, тем же методом нужно воспользоваться и теперь.
Закрыв глаза, я сосредоточилась на мысленном изображении собственной головы и стала медленно произносить слова 'Я могу найти объект, не зная, где он находится. Я это умею. Это просто. Я всегда это умела....'
Да.... Умела с рождения. Это всегда во мне было заложено - нюхом чувствовать следы растворившихся людей и животных. Это нормальное умение, простое и доступное мне с самого начала. В нем нет ничего необычного, и когда я открою глаза я просто буду знать, что всегда это умела.
Картинка в сознании начала меняться. Снова поехали в разных направлениях пласты заложенных знаний, не спеша перестроился хитросплетенный узор из символов, и как только это произошло, на меня опустилось неземное, блаженное спокойствие.
Открыв глаза, я какое-то время просто сидела, чувствуя на щеках ветер, глядя, как по далекой дороге проезжают машины и автобусы.
Сомнений не было. Будто на качелях сидела не старая вечно волнующаяся по пустякам Динка, которая боялась и 'неумела', а новая - знающая, уверенная, спокойная. И вновь показалось, как уже было однажды, что вместе с новой 'мной', глаза открыло какое-то древнее существо, знающее законы мирозданья, а потому никогда не суетящееся и не спешащее.
Те древние глаза неторопливо оглядели траву у ног, бетонный бордюр песочницы, оставленный кем-то синий совок, безучастно прошлись взглядом по многоэтажкам, не удивляясь и не испытывая эмоций, мол, это просто еще одно место - одно из многих....
Я тряхнула головой и избавилась от наваждения. Чувствовать себя всезнающей сущностью было приятно, это помогало избавиться от проблем и ощутить гармонию мира даже в хаосе, но меня ждало дело. Дело, которое я точно знала, я теперь могла решить.
Мимо по тропинке прошла бабуля с котомкой. Подозрительно зыркнула на меня одним глазом, пошамкала губами с видом 'Сидят молодые бездельники с самого утра на улице....', но вслух ничего не сказала.
Как только ее спина отдалилась, а негативный шлейф рассосался, я закрыла глаза и начала представлять Мишу - белую грязную морда, розовый нос, зеленые глаза, обмороженные ушки, прижатую к телу заднюю ногу, спутанную на спине и брюхе шерсть....
Постепенно изображение в голове из плоского начало делаться объемным, наполняться светом, уплотняться, оживать, и как только оно полностью достигло сходства с оригиналом, я мысленно ринулась к нему навстречу, всеми силами желая оказаться рядом. Вперед... ближе....быстрее.... еще ближе....
И когда моих ушей коснулся визг, исторгаемый кошачьей глоткой, я резко открыла глаза.
Впервые в жизни я дралась ни на жизнь по-настоящему.
Чье-то лицо - ногтями, чей-то бок - кулаком, уши - вывернуть, чьи-то волосы - с корнем..... Трещала дешевая курточная ткань, отлетел на землю капюшон, из разбитого носа капала алая, казавшаяся неестественно яркой на фоне серого пасмурного дня, кровь.
Они бежали, сыпля матерками и оскорблениями, как стая поганых трусливых собак. Детдомники. Четыре пацана, лет по десять-двенадцать, привязавшие к Мишиному хвосту веревку. Я осела прямо на усыпанную листьями землю, автоматически отмечая, где нахожусь.
Когда это приземистое двухэтажное здание было садиком. А позже, по распоряжению горсовета, было отдано детскому дому. С тех пор как это случилось, территорию старались обходить стороной - ребятня здесь обитала злая, старающаяся нашкодить всем и каждому, кто окажется в пределах видимости. Обиженные, ожесточенные, мстительные дети....
Скоро выйдут их воспитатели, разбираться, почему побои, синяки, кровь....
Миша полз почти что на брюхе, веревка волочилась следом на обрубке хвоста. Уткнулся носом в ладонь и притих, будто лишенный сил. Я взяла кота на руки, он мяукнул от боли.
Суки.
Прыгая в Нордейл, я знала, что никогда и ни за что не потеряю Мишу между мирами.
Я положила его на диван - грязного, тощего и какого-то неподвижного. По моему лицу текли слезы, пальцы безбожно дрожали, пытаясь справиться с плотно затянутом на хвосте узлом. Нахлынувшее на территории детдома озверение, медленно уступило место горечи и отчаянию, мне казалось - кот умирает. Он тяжело дышал и дрожал, а я ревела, понимая, что, наверное, все-таки, опоздала. Гладила пушистую голову, что-то приговаривала, раз за разом проваливая попытки совладать с узлом. Впадала в какое-то черное, нездоровое отчаяние.
Стук в дверь вывел меня из транса. Громкий, настойчивый, даже грубый звук.
Кому и что понадобилось в это время? С трудом поднявшись на ноги, я бросила взгляд на часы - почти полночь, и, как старуха, болезненно согнувшись, пошла вниз, открывать.
На пороге стоял Дрейк, и лицо его не предвещало ничего хорошего. Он молча шагнул мимо меня в дом, развернулся и каким-то шелестящим, пугающим голосом произнес:
- Я давал разрешение на перенос объектов в этот мир? Нет? - Злой взгляд прищуренных глаз. Ледяной, пронизывающий насквозь.
Я похолодела.
- Нет! Дрейк.... Это всего лишь кот!
Но начальник уже быстро поднимался по лестнице на второй этаж, я, задыхаясь от страха, бежала следом за ним. Глаза застилали слезы, голос хрипел.
