В 'Дининой' жизни была простая, но привычная работа, был нелюбимый, но все же коллектив, была такая близкая мама и драгоценная бабушка.
В моей жизни не было ничего. Больше не было ощущения, что я чья-то дочь или чей-то друг. На любой коллектив мне было наплевать. Одиночество вдруг показалось теперь самой правильной формой существования - за какие-то несколько часов я прочувствовала его настолько хорошо, что, казалось, с блеском исполнила миссию всей жизни.
А ведь, если вспомнить, если копнуть назад в прошлое, то подобный исход, наверное, не покажется неожиданным. Почему, начиная с незапамятных времен, лежа в детской постели, я постоянно повторяла про себя 'Я особенная. Я отличаюсь от остальных'. Зачем повторяла? Для кого? А, главное, с чего?
Когда с шести-семи лет я доросла до одиннадцати, то повторения подобной фразы стали чаще. Еще через пару лет они дополнились словами 'Во мне Великая Сила'. Какая сила? Кто тянул за язык, и по какой причине эта фраза вызывала сладость и трепет во всем теле?
А одиночество? Была ли я хоть когда-то кому-то близка?
Нет, не так. Был ли на самом деле кто-то близок мне?
Даже если подобное ощущение появлялось, то быстро рассеивалось и больше не возвращалось. Те три парня, с которым я дружила за всю жизнь... с двумя из них даже спала, были ли они близки? Нет. Подруги со школы, института? Я не помнила даже их лиц. Тогда кто?
Я не двинулась с места даже тогда, когда за окном стемнело.
Зачем нужны таблетки, если чувства имеют тенденцию умирать и без них?
*****
- Первая серьезная проверка на прочность, и ты уже треснула по швам? Узнала о том, что можешь влиять на мир и сунула голову в песок?
Его слова били.
Они были не просто жесткими, они были жестокими. Дрейк стоял напротив - циничный, раздраженный, невыносимый. Я вдруг поняла, почему многие его не любили.
- Я всего лишь сказала, что не в настроении для шопинга.
- Конечно! Ты просто спряталась в скорлупе - 'О, мир! За что отринул ты меня?' Сидеть и жалеть себя тепло и приятно. Не правда ли? А так же, гораздо проще, чем признать о себе правду и работать над развитием способностей. 'Кому они нужны, если я стала такой... одинокой?' Так?
Сука.
Он знал куда давить. Сидеть в скорлупе с ним было невозможно - ухмыльнется и сядет сверху задом - не раздавит, так выдавит. Хотя направленность действий начальника была понятна - любыми средствами изгнать из настроения апатию.
Ему удавалось. Я тихо закипала.
Он же, будто не замечая произведенного эффекта, заводился все больше.
- К прыжкам ты, значит, уже привыкла. То, что твое тело перевоссоздается по желанию мысли в новом месте - это норма. Приходя в здание Комиссии, по твоей милости переименованное в 'реактор', ты уже не замечаешь, что вещи возникают из воздуха, что существуют карты созданных вручную Уровней - тебе это тоже норма. Когда твоя собственная рука проходит через стол - это непривычно, неприятно, но возможно. А когда вдруг оказывается, что ты и сама можешь кое-что из этого - то выдаешь шок девственницы, которую собираются дефлорировать искусственным путем. Что это за реакция, Бернарда?!
Я молчала, сжав зубы.
- Ты хотела, чтобы твоя сила росла, ты работала над этим, ты медитировала, изучала влияние эмоций на составляющую Творца, а когда первый результат проявился, решила, что, все, хватит? А то как- то неудобно кренится жизнь?
- Оставь меня в покое!
Дрейк холодно рассмеялся.
- Не сомневаюсь, что ты желаешь именно этого - захлебнуться в одиночестве. Только предоставлять его тебе я не намерен.
Я плюнула в ответ порцией яда.
- Будешь читать нотации до вечера? Потом, может, еще и спать с собой уложишь?
Он подлетел вихрем, уперся руками в диван по обе стороны от моих плечей - жесткое лицо с горящими глазами теперь было слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Крохотные волоски тут же наэлектризовались и встали дыбом.
- Если бы сумела дорасти до моих прикосновений, то уже спала бы не со мной, а подо мной. Но, может, и к лучшему, что ты решила остановиться сейчас?
- Я такого не решила!
- Докажи мне.
Он отстранился. Холодный, с сузившимися глазами, недоступный, пугающий силой и ей же притягивающий. Начальник, создатель, самый страшный человек на Уровнях. Теперь я понимала, почему его боялись.
Но они не были мной.
- Кстати, - резко изменив тон на спокойный и поучительный добавил Дрейк, - никогда и никому не позволяй к тебе относиться так, как ты того не заслуживаешь. Взрасти в себе эту планку. Если люди не понимают этого и не учатся, то без сожаления оставляй их позади. Окружи себя другими, ценящими тебя.
Я вскинулась было процедить, что в таком случаем он сам будет первым, кто пойдет 'лесом', но тут же одумалась. На самом деле Дрейк относился ко мне именно так, как я того заслуживала. А часто и гораздо лучше.
Так или иначе, я вдруг поняла, что апатия моя спала. Внутри было немного злости и раздражения, немного облегчения и немного любопытства. Но жить и учиться дальше точно хотелось. К тому же напомнил о себе голод.
Дрейк стоял спиной, сложив руки на груди. Ждал.
Прочистив горло, я примирительно спросила:
- Если уж ты твердо вознамерился провести этот вечер со мной, то не можем ли мы начать его с ужина где-нибудь?
Будь я одна, поела бы дома. Но не предлагать же мужчине диетический рацион из холодильника?
Он повернулся лицом. Взгляд хмурый и тяжелый, но уже с редкими просветами в грозовых облаках.
- Буду прилежно учиться аристократическим манерам. - С готовностью заправского подхалима добавила я.
Дрейк кивнул на дверь. Собирайся, мол.
Прошлое имеет тенденцию забываться.
Какими бы насыщенными ни были события - хорошие или плохие - со временем они тускнеют. Будто рычажки, отвечающие за яркость и цвет воспоминаний, постепенно сползают с отметки со ста до нуля. А то и в минус.
Именно так помнил женщин Дрейк. Теоретически.
Тех, что теперь существовали в созданном мире, он не воспринимал, как не воспринимает собака ползающих по земле муравьев - слишком разные весовые категории, слишком разные возможности и представления о жизни, несмотря на ежедневное существование бок о бок.
Дрейк помнил, что когда-то давно, во времена его молодости, когда первостепенными задачами были не торможение процесса старения и разработки теорий о работе со временем и пространством, существовали и другие вещи: чувства, касания, ощущение скользящих сквозь пальцы волос, жар кожи, тепло и холод слов, водящий по неприкрытой душе пальцами.
