влекли за собой массовое разорение земледельцев [32].
Поселившись в Дельте Нила и захватив Средний Египет, эфиопы не считали их своей родиной. Прожив 200 лет в Дельте и не поладив с царями из-за суммы зарплаты, ливийские наемники могли спокойно отправиться в Ливию навсегда. Вряд ли такие люди собирались щадить хозяйство египтян.
Пианхи устроил дела и ушел на юг. Тефнахт тут же основал XXIV династию, которая, кроме него, состояла всего из одного человека: его сына Бокхориса (721—715). Пять лет правления Бокхориса позволяют в чистом виде проследить один процесс, с которым общество сталкивалось уже с конца третьего тысячелетия и, видимо, будет еще сталкиваться. Полуразрушенная страна, деморализованные и дезориентированные ливийцы, сильные, но безразличные к судьбам страны эфиопы и египтяне, уже отвыкшие чем-то заниматься и за что-то отвечать. В этих условиях XXIV династия пошла на социальный эксперимент, который позволял решить политические и экономические проблемы. Какова была задача? Вдохнуть жизнь в мертвеющее египетское общество, поскольку новые цари не верили, что все кончено. Что же сделал Бокхорис? Он решил освободить закабаленных разорившихся земледельцев, списать долги с еще независимых должников, оставшимся пообещать хорошую зарплату и набрать полноценное войско, навести порядок. Он сделал ставку на национальный египетский элемент. Действительно, списал долги, вернул земли, прижал к ногтю банды жуликов, потеснил иностранных наемников. Казалось, все шло, как по маслу, но при первом появлении эфиопов многочисленные египетские войска дружно разбежались. Цель была четкая — укрепление среднего слоя земледельцев для расширения сословия воинов.
Однако время египетской государственности истекло. В 715 году преемник Пианхи Шабака разбил в тяжелом сражении Бокхориса и, если верить греческим источникам, сжег его заживо. Так возникла XXV эфиопская династия. Нубийцы объединили страну, вновь перенесли столицу в Мемфис, с привычным энтузиазмом принялись чтить Амона. В походы особо не ходили, поскольку врагов у них, собственно, не было. К тому же удержание Египта требовало достаточно много сил.
5. Все длилось бы гораздо дольше тех лет, которые были отведены эфиопской династии, если бы не Ново-Ассирийское царство, правитель которого Асархаддон уделил время на завоевание Египта. Первый раз в 674 г., а потом в 671 г. Как поступили новые фараоны? Бросили Египет, не очень-то им нужный, и быстро скрылись на юге. Ассирийцы прибыли в страну и сразу задались вопросом: а что с ней делать? В формальном подчинении у них находилось огромное количество хорошо вооруженных мелких правителей, представители которых не собирались кого бы то ни было слушаться. Этих номархов объявили вассалами — их преданности хватило на 15 лет: с 671 по 655 гг. Лишь с большой натяжкой можно считать, что ассирийцы в это время правили страной.
В 663 году попытались вернуться эфиопы. Возглавил их Танутамон, преемник изгнанного ассирийцами Тахарки. Впрочем, красота имени ему не помогла, а даже помешала, поскольку на Танутамоне эфиопская династия пресеклась: ассирийцы его разбили.
6. Вторая половина VII века не самое лучшее время в жизни Ассирии. Поэтому когда в Египте возник новый импульс для объединения страны, ассирийцы ничего не смогли ему всерьез противопоставить. Центром сопротивления стал город Саис в Дельте, ничем до этого не известный. Так начался короткий период, когда египтяне попытались воссоздать египетское государство на национальной основе. Многое было сделано, но оказалось исторически недолговечным.
Родоначальником XXVI Саисской династии (664—525) стал Псамметих I. Возрождать египетское государство он отправился с наемными греками и жителями Малой Азии, и таким образом удалось собрать мелких князей, поскольку с кем-то договорились, кого-то побили. Псамметих даже деньги откуда-то достал: действовал главным образом под честное слово, то есть обещал землю, на которой наемники собирались остаться навсегда. Основания для этого были, так как греки в Египте появились давным-давно (в Северном Египте существовали греческие колонии Кирена и Навкратис). Именно с Саисской династии начинается серьезная эллинизация Дельты, когда она становится частью Средиземноморского мира. На таком фоне предпринимались попытки искусственно возродить национальную религию, духовную и культурную жизнь Египта. Два совершенно противоречивых процесса. Одним из мероприятий по восстановлению египетского величия стал ремонт египетских лабиринтов — комиссия, проверявшая их, однажды не смогла из них выбраться. В экономической области все держалось на такой фигуре как клерух — солдат, владелец клера, земельного участка, предоставлявшегося воину на всю жизнь с правом передачи по наследству. Единственной гарантией его земельных владений оказывалась власть, предоставлявшая солдату такое право. Можно себе представить: пришли чужие люди, языка не знают; где-то их наняли, дали землю. В данной деревне чужеземец становится близким соседом кого-то из местных жителей, у него много земли, начальство его любит. Как это происходило на деле? Первое время местное население разбирало крыши домов — лишь бы клеруха не принимать. Но постепенно отношение менялось, так как на наемниках в основном и держалось хозяйство. Клерухи писали письма домой о том, как здесь хорошо, и новые толпы направлялись в Дельту. Наемники редко возвращаются на родину, и поскольку их профессия трудно применима в области мирного строительства, она является мощным фактором колонизации. Греки в саисский период сюда ехали постоянно. Хотя в сфере управления восстанавливались египетские структуры, возрождалась египетская религия и т. д. С приездом греков Дельта стала частью торгового мира Средиземноморья. При всем прежнем величии Египет не стремился выйти на море: у него был любимый маршрут на северо-восток, в Ливан. Теперь Египет — один из центров виноделия, крупный аграрный район. Египтяне быстро нашли свою нишу на мировом рынке — поставка продуктов питания. Они перестали зависеть от импорта и в этом отношении — от внешнего мира, как было раньше с металлами. Сельскохозяйственную продукцию они смогли производить в огромном количестве.
Ливийцы, обиженные наплывом в Египет греков, пытались отстоять свои права, но сдюжили против греков и ушли, но не в Ливию, а вверх по реке, в Куш к нубийцам, где продолжали заниматься своей деятельностью.
У саисских фараонов хватало денег на войну, но тратили они их не на дальние походы, а на оборонительные мероприятия: огораживали страну крепостями, так как не верили в свой потенциал и понимали, что расцвет кратковременен. Естественно, с полным основанием они ожидали неприятностей не от избранного народа, а со стороны развивавших мускулатуру государств верхнего Евфрата и Малой Азии. С Иудеей у саисских фараонов, терпимых и интеллигентных, были хорошие отношения: без крайней необходимости они соседям зла не творили. Тем не менее с севера надвигались государства, связанные с Нововавилонской державой и государствами Армянского нагорья. В сложившейся ситуации саисские правители пытались воевать чужими руками. Если прежде фараоны собирали армию и отправлялись в дальние края для решения своих проблем, не особенно считаясь или советуясь с теми, кто там живет, то Египет Позднего царства стремился максимально эффективно использовать свои небольшие воинские контингенты. В чем это выразилось? Фараоны хорошо знали ситуацию, обычно подбивали северо- сирийские государства на те или иные военные акции в адрес государств Месопотамии, обещали помощь и иногда подавали ее, иногда нет. Египтяне не рисковали большими корпусами.
Фараон Нехо II (610—595) заслуживает особого внимания. С периодом ему не повезло. Такого человека в XII век, и он бы многое сумел сделать. У него была хорошая армия, сильный флот. Нехо поставил под контроль внешнюю торговлю, от чего имел приличные доходы, двинулся вверх по реке и восстановил порядок на юге. Но в историю вошел благодаря другим мероприятиям.
