неизбежному выводу, что просто так он его оставить не сможет. Хотя тот ему был не сват и не брат, и даже имени его он так и не успел спросить.
Но в момент, когда он принял решение, сидящий на его плече Альфред наконец смог определить, откуда он уже знает появившийся короткое время назад странно знакомый запах фиалок и что этот запах ассоциируется с ночным собеседником охраны в Эдеме. Секундой позже Аналитик тоже услышал его, с удивлением подумав, что тот напоминает аромат туалетного освежителя, и вспомнил предупреждение Детектива, переданное ему Леной. В то же мгновение часы Галилео пробудились к жизни и издали знакомый мелодичный звон. Не дожидаясь Божественного откровения по поводу источника запаха, он резко повернулся. Откровение в виде огненного меча, метившего по коленям, не заставило себя ждать.
Аналитик, быстро сориентировавшись, подпрыгнул в воздух со всем своим барахлом и, избежав первого удара, отступил к стене, прижался к ней спиною и оценил обстановку.
Увиденное не вызвало в нем взрыва оптимизма: он находился в тактической ловушке. Прижав его к стене, перед ним столпились несколько здоровенных амбалов с черной окантовкой на крыльях. Среди них выделялся рослый белокурый ангел с приторно правильными чертами лица, одетый в нечто, напоминающее форму офицера войск СС: кожаный плащ, глянцевые сапоги, серьезный пистолет в кобуре и т. д. Белокурая бестия держал в руках обнаженный огненный меч и недобро улыбался тонкими губами. На лицах его менее вызывающе одетых подручных тоже было трудно найти христианские благорасположение и сочувствие. Было понятно, что сейчас Аналитику причинят тяжкие телесные повреждения, которые вполне могут оказаться трудно совместимыми не только, скажем, с игрой в футбол, но и с жизнью.
— Хайль Гитлер! — наконец сказал Аналитик ангелу-эсэсовцу. — Или лучше «Хайль Египтянин»?
— «Хайль», так «Хайль»! — спокойно ответил тот. — Каяться будешь или хрен с ними, с обрядами: экзекуцию так проведем, без пафоса?
— Ты, дядя, дезодорант поменяй, а то от тебя разит, как из ящика с дешевым стиральным порошком!
Тут в по-прежнему играющей магнитоле послышался звук, напоминающий наводку от находящегося рядом сотового телефона. Ангел обеспокоенно посмотрел в ее сторону и бессознательно потер задницу под кожаным плащом. Аналитика осенило:
— Да мы встречались! Это ведь я тебе, красавец, ракетой в задний проход угодил!
Лицо носителя радиомаяка российского производства мгновенно приобрело несколько более кислое выражение. Присоединившийся к ним упырь оскалил черные зубы и конструктивно предложил:
— Уриэль, хватит болтать! Пусть его привяжут ко второму столу. Засадим ему щипцы в гипофиз да посмотрим, сколько киловатт выдаст.
Очевидно, садистское предложение гнусной хари нашло отклик в ангельской душе белокурого красавчика, но он все же не смог удержаться от продолжения словесного поноса:
— За последние несколько тысяч лет мой друг Азазел малость соскучился по научным экспериментам. Мало кто сейчас помнит, что именно ему человечество обязано такими достижениями прогресса, как обработка железа, создание оружия, применение косметики и групповой секс. И, кстати, он не всегда выглядел так, как будто его не до конца переварили в желудке. Я думаю, пора наконец продемонстрировать и нашему молодому другу, за что ты, Азазел, после попытки путча удостоился не просто ссылки в Ад, а персонального заточения в африканской пустыне.
Азазел опять отвратительно осклабился и направился к Аналитику. Тот правильно рассудил, что настала пора и зубы показать, и, взмахнув рукой, бросил в окружавшую его банду длинную, сверкнувшую голубой плазмой молнию. Молния, озарив все ослепительным светом и изогнувшись упругой пружиной, с треском ударила в небесных негодяев. Раздалось шипение, полетели снопы искр, тошнотворно запахло жареным мясом, что напомнило Аналитику о сгоревшем в танке экипаже. Он от души надеялся, что молния сделала свое дело, но, когда дым рассеялся, его противники оказались там же, где и были. Некоторые попадали, у некоторых раскололись титановые панцири. Один из ангелов потерял крыло, но самые вредные — Уриэль и Азазел — стояли как ни в чем не бывало и заливисто ржали. Уриэль подошел к корыту с кровью замученного ангела, набрал полные ладони, оросил ею свои лицо и грудь и, по-прежнему смеясь и облизывая кровь с тонких губ, крикнул:
— Что, обезьяна глиняная, думал, ты уже можешь и с нами, ангелами, тягаться?!
Аналитик не стал отвлекаться на «обезьяну». В Анголе, когда он был в гражданской одежде и без оружия, его так не раз обзывали расистски настроенные представители местного населения, и он, зная, где на самом деле этих самых обезьян можно найти, не особенно обижался. Вот и сейчас гораздо более актуальным был вопрос не о видовой принадлежности, а о том, как унести ноги. Короткая мысленная инвентаризация имеющихся ресурсов подтвердила наличие сидящих в боковых карманах двух испуганных лабораторных крыс, пулемета «МГ» с большим запасом обработанных калом патронов и трех наступательных гранат с взрывателем контактного действия, которые заботливый астроном тоже, судя по запаху, обработал известным способом. Не вступая в дальнейшие дискуссии, он снял «шпандау» с предохранителя и нажал на спуск.
Наряду с выстреливаемыми в воздух для обмана локаторов облаками фольги, последней надеждой авианосцев, к которым на конечном участке траектории со сверхзвуковой скоростью подлетает противокорабельная ракета типа «Экзосет», считаются батареи пушек типа «Фаланга». Шесть стволов, вращающихся с огромной скоростью, обеспечивают выстреливание максимально возможного количества бронебойных и зажигательных снарядов в остающийся до детонации промежуток времени. Этот промежуток времени до обидного быстротечен, и последний шанс обезвредить умную и очень дорогую ракету обычно пролетает быстрее, чем шкипер авианосца успевает произнести «…твою мать!» и, если сильно повезет, перекреститься. Соответственно, плотность огня на квадратный сантиметр у подобного оружия достигается настолько высокая, что все, попадающее в поле действия «последней надежды», превращается в тучу мелкодисперсного мусора.
Ангелы из «организованной группировки» Египтянина не видели подобное оружие в действии. Зато бывалые вояки принимали участие во многих библейских геноцидах. Не раз уничтожавшие десятками тысяч вновь досадивших Господу людишек, они использовали при этом разнообразнейший арсенал средств массового поражения. Не говоря уже о кондовом перерезании горла огненным мечом или побивании шаровой молнией. Поэтому удивить еще чем-то ветеранов служения Господу, повидавших болезни, метеоритные дожди и небесный напалм, было бы очень амбициозной задачей.
Тем не менее, когда Аналитик дал первую очередь из трофейного антиквариата, это произвело эффект, поразительно напоминающий залп «Фаланги», и он однозначно привлек внимание присутствовавших. Во всяком случае, тех, кто после этого еще оставался в живых. Пули «МГ», щедро орошенные калом Св. Бернарда, как к своему неприятному удивлению выяснили разбегающиеся подобно испуганным петухам небесные воины, действовали почище урановых бронебойных наконечников. Первым разлетелся на несколько одинаково тошнотворных частей упырь Азазел. За ним последовали стоявшие в первых рядах крылатые мытари, чья смерть ознаменовалась грязным облаком перьев, крови и влажных ошметков мяса. Чудесные пули крушили древнее железо реликтовых паровых котлов и гигантские шестерни, откалывали от стен огромные куски мрамора и находили разбегающихся, как встревоженные куры, карателей в самых дальних углах. Это была полная и безусловная бойня, и Аналитик дал своим противникам не больше шансов победить или спастись, чем американцы Республиканской гвардии Саддама Хусейна.
Пришедший в боевой восторг Аналитик не мог остановиться, пока не закончилась первая лента. Он за секунды зарядил вторую и начал добивать то, что еще имело хоть какую-то физическую форму. Когда пулемет наконец заклинило от всего попавшего в него дерьма, он бросил его на покрытую кусками тел мраморную плиту и полез за гранатами. Вместо гранаты он сначала по ошибке вытащил Альфреда и чуть было не оторвал тому хвост вместо чеки взрывателя. Раздавшийся визг привел его в чувство, и он сделал паузу, чтобы обозреть результаты боестолкновения. Единственным, что еще чудесным образом уцелело в пещере, оказались белый как снег Уриэль, стоявший столбом прямо перед Аналитиком, и стол с замученным помощником Михаила. Все остальное превратилось в толстый слой обломков, обрывков и объедков. Мутным взглядом убийцы Аналитик посмотрел на Уриэля и сказал:
— Не знаю, что старый святоша скушал на ужин, но это точно было что-то острое! Стой здесь и жди! Понял, недобитый? А ты знаешь, что мой дед вас, сволочей эсэсовских, в плен не брал?
Уриэль закивал белым лицом с плотно сжатыми бесцветными губами так же истово, как в свое время
