огромное пространство посередине. То, что находится внутри кольца лож, представляет собой огромный банный комплекс: бассейны, бани финские, римские и турецкие, водопады, джакузи и т. д. Словом, то, что в Древнем Риме называлось
— Звучит что-то уж слишком заманчиво! — с недоверием перебил Казанову Аналитик. — Из тех, кого я знаю на Земле, многие бы предпочли такой Ад обещанному христианскому Раю.
— А многие и предпочли! — радостно подтвердил несостоявшийся аббат-развратитель. — Например, я и наш общий друг — контуженный писатель. Между прочим, за исключением наркотиков, некоторых нетрадиционных видов секса и загрязнения окружающей среды мусульманский Рай, по слухам, напоминает как раз наше заведение. Только там великая сексуальная оргия длится бесконечно, без перерывов на мучения.
— А ваши христиане — это несчастные, заблудившиеся по дороге от Ветхого Завета к здравому смыслу, — выдал Амброс Бирс очередную житейскую мудрость, не вошедшую в соответствующий словарь. — Сделали себе Рай: рот на замке, за супружескую измену на столбах вешают, кругом одно лицемерие, а от тоски подохнуть можно. Лучше уж просто спать вечным сном, как у евреев.
— И все же: даже учитывая ежедневные наказания с мучениями, звучит как-то слишком неожиданно для Ада, — настаивал скептически настроенный Аналитик.
— Что ж, — наконец признал Казанова, кинув быстрый взгляд на Бирса, — есть, конечно, и некоторые ограничения. И ограничения неприятные.
— Это как сказать, Джованни! — засмеялся Бирс. — Он, молодой человек, имеет в виду, что секс-то здесь есть. Сколько погибшей душе угодно. Но вот любовь — этот христианский атавизм, — любовь отсутствует. Что как по мне, так и очень даже неплохо. Какая в любом случае любовь после тридцати лет?! Казанова, правда, страдает: для него секс всегда был лишь частью его паучьих игр. Он страдает, когда его не могут полюбить и, соответственно, пострадать, когда он их бросит. А вы — то что задумались? Не переживайте: кто бы она ни была, время вылечит! Сейчас мы вам таких баб покажем, что у вас глаза на затылок завернет! В «Глобус» ходят самые соблазнительные дамы — от крестьянок до королев. И, скажу я вам, в отличие от Земли с ее вертепами здесь надо платить только вниманием!
— Ну, одним вниманием не отделаешься, — меланхолично добавил Казанова. — Но в целом Амброс прав: за исключением соответствующих наказаний в «Глобусе» никто никого не принуждает, все происходит на основе искреннего взаимного полового влечения. Но как только заноет в сердце… В общем, больше вы этого приглянувшегося обитателя Ада не встретите.
Аналитик на секунду задумался.
— А если даже за руки не держаться: просто хочется видеть кого-то, и все тут?
— Не волнует! — печально покачал головой Казанова. — Одна чистая добрая мысль — и прощай: больше ее никогда не увидите! Ладно еще, не додумались сделать то же самое для детей и родителей.
— Джентльмены! — решил прервать философскую дискуссию о любви Амброс Бирс. — Достаточно этой философской болтовни, недостойной нас — свирепых сексуальных агрессоров. Перед нами — главный вертеп вселенной. Не будем отвлекаться!
Главный вертеп вселенной подавлял своими размерами, превосходившими римский Колизей, казино Лас-Вегаса и гостиницу «Россия». «Глобус» был одновременно похож на театр, стадион и здание КГБ на Лубянке. Колоссальное здание как будто вибрировало от той непотребщины, что происходила внутри. Во всяком случае, именно такое впечатление возникло у Аналитика из-за приглушенной какофонии звуков, проникавших сквозь высоченные толстые стены. Казалось, в них была заточена вся мировая мерзость — живая, дышащая и мечтающая вырваться наружу бурным, сметающим все вонючим потоком. Тем не менее Аналитик был в нетерпении попасть вовнутрь и хотя бы одним глазком посмотреть на происходящее там безобразие. Ну и может быть, потрогать хоть одним пальцем… Ведь всегда можно удержаться и остановиться! Утешившись этим спасительным самообманом, познаватель всего сотворенного Создателем последовал за своими приятелями к воротам в центр разврата.
У ворот, как и в любом подобном заведении, стояли вышибалы, осуществлявшие фэйс-контроль. Вышибалами, как и в мирских ночных клубах, работали здоровые бритые верзилы с квадратными челюстями и равнодушными, как у дохлых щук, глазами, выдававшими практически полное отсутствие интеллекта. Они с некоторым подозрением покосились на петушиный наряд, шпагу и длинный нос Джованни Казановы, а также на вызывающе выкаченные пьяные глаза Амброса Бирса. Тем не менее эти двое были достаточно выдающимися грешниками и частыми посетителями, а потому их безмолвно и беспрепятственно пропустили. Завидев же нимб нашего героя, верзилы заволновались, начали в испуге переглядываться, и наконец один из них мощной, похожей на шлагбаум десницей преградил ему путь. Внимательно посмотрев на славянские черты вышибалы, Аналитик спокойно обратился к нему по-русски:
— Ты что, земляк, никогда интуриста не видел?
«Земляк» заволновался еще больше и с испугу решил нахамить:
— Нету тута никаких земляков: все грешники! А у интуристов из Рая на ладони специальная печать должна быть. Короче, вали отсюда!
— А вот это ты видел?! — сунул Аналитик в рожу «земляка» перстень, подаренный Сатаной.
Видел ли бывший тамбовский бандит подобную штуку раньше или нет, узнать не удалось, так как на передовые позиции общения с посетителями выдвинулся менеджмент заведения — лощеный, хотя и несколько позеленевший грешник, в котором Аналитик, к своему изумлению, узнал одного из английских премьеров. Бывший премьер с грацией профессионального политика в одну секунду успел бросить уничтожающий взгляд на толпу быкообразных подчиненных и, как опытный сутенер, сладко заворковать с дорогим акцентом:
— Господин Аналитик, примите извинения от лица заведения! Пожалуйста, пройдите за мною! Мы сделаем все, чтобы вы остались довольны! Да, да, конечно: господа Бирс и Казанова могут пройти вместе с вами! Мы всегда им рады!
И вот, миновав ворота и получив специальные светящиеся знаки на ладони, троица проследовала за бывшим премьером в самый крутой ночной клуб всех времен, народов и измерений. Судя по тому, что успел увидеть Аналитик, пока они шли к искомому месту, здесь было все. Гигантское пространство между галереями лож было перекрыто стеклянным куполом. Под куполом, на фоне черной имитации неба, висела Луна. Да, это действительно была миниатюрная копия знакомой «земной» Луны, которая освещала жемчужно-блеклым белым светом все, находящееся под нею. Луна прямо на глазах меняла свои фазы и то становилась полной, затмевавшей звезды, то превращалась в полумесяц. Черное небо бороздили метеоритные дожди и, реже, разноцветные хвосты знаменитых комет.
В какой-то момент прямо над Аналитиком пронеслось сооружение, напоминающее несколько огромных, хаотично соединенных бочек, закутанных в противометеоритную защиту и с торчащими в разные стороны лапами солнечных батарей. В сооружении Аналитик узнал Международную Космическую Станцию Альфа. В одном из иллюминаторов промелькнуло перекошенное от страха или изумления лицо одного из членов экипажа, успевшего увидеть далеко не космический пейзаж. У Аналитика вдруг возникло подозрение, что станция не была имитацией, а самой что ни на есть настоящей. В таком случае было бы любопытно узнать, а что же бедный богобоязненный астронавт укажет в своем докладе. Хотя скорее всего доклада не последует, если тот не хочет слишком рано выйти на пенсию. «Добро пожаловать в клуб молчунов, приятель!» — приветственно помахал Аналитик астронавту. Амброс с выражением показал ему средний палец. Тот в ужасе отпрянул от иллюминатора.
В лунном молочном свете из волшебного полумрака выплывали причудливые картины. Здесь были джунгли затерянных в Тихом океане островов со стоящими на берегу хижинами и парами, бурно совокупляющимися на песке. Здесь были огромные мраморные ванны, окутанные толстым слоем пара, сквозь который виднелись сплетенные человеческие, человекоподобные и совсем уж негуманоидные тела. Здесь были залы с представимыми разве что в кошмарах сценами. Так, в одном из них, напоминающем
