россыпью трескучих искр.
Раньше у этого огня, пылающего ровно и победно, слушали дивноголосых менестрелей гордые Дану в парадных нарядах цвета серебристой ночи, забкого рассвета, солнечного утра. В чёрных волосах их, словно на гаснущих угольях, мерцали мирриады огненных искорок.
Они были хозяевами этой земли, как и эльфы, Вольные, гномы, орки и тролли. Весь мир принадлежал им, мир необъятных лесов, и в видениях прорицателей не было Берега Скелетов с выплёскивающейся на прибрежный песок неостановимой людской волной.
А когда Берег Скрелетов стал явью, не стало прорицателей… И надолго погас огонь в каминном зале.
Теперь же одичавшее пламя освещало водопад светлых локонов хрупкой красавицы Лив, скинувшей на пол мокрый плащ и протянувшей к огню озябшие ладони.
По залу бродили сквозняки, колыхали знамёна огня над бастионами поленьев. Долго бездействовавший камин поддымливал. Призрачные тени, отбрасываемые пламенем, падали на лицо чародейки, странно меняя его. Оно то становилось невинным, как у спящего младенца, то, наоборот, алчным и исступлённым, опалённым недобрыми страстями.
Не подозревая об этих метаморфозах, Лив с закрытыми глазами впитывала огненное тепло, тонкие пальцы в свете камина казались полупрозрачными.
Её закадычна подруга-соперница Солей медленно расхаживала по залу, придирчиво рассматривая его убранство.
Время уничтожило шелка шпалер, источило древесину балок и резных панелей, но на смальтовых мозаиках попрежнему ослепительно сияло солнце, пенились прозрачноструйные водопады в радужных венцах, щебетали яркие, словно цветы, птахи. Носились над заросшими кувшинками прудами пучеглазые стрекозы, распускались белые ветренницы и алые маки.
Солей брезгливо трогала пальцем кусочки смальты и чопорно поджимала губы, словно сохранившиеся несмотря ни на что мозаики своей яркостью уязвляли персонально её, задевали за живое.
Сгущался сумрак.
За окнами окончательно установилась дождливая чернота.
Огонь камина давал недостаточно света, требовалось усилить освещение.
Комнинус Страза стал зажигать свечи, созданные Арком.
Магистр подносил к свече указательный палец и с чёрного крючковатого ногтя стекал сгусток пламени, поджигая фитиль.
Остальные маги, не расходуя магических сил понапрасну, двигали к огню большой деревянный стол, чтобы трапездничать в тепле.
Стол был из иных времен, грубый и массивный, в порезах и подпалинах — он явно появился в замке с людским гарнизоном.
Юному Нергу поручили разобраться с посудой.
Он нашёл погребенные под слоем вековой пыли плошки и тарелки и, недолго думая, выставил их на улицу под струи дождя.
А когда дождевые потоки хорошенько намочили посуду, забрал её и слегка протёр полой своего плаща, рассуждая, что Лив и Солей новый способ мытья посуды не видели, поэтому крика не поднимут, а остальным всё равно с чего есть.
Мало-помалу каминный зал стал выглядеть обжитым.
Ближе к полуночи дождь усилился, ветер начал подвывать в каминных трубах, как стая обортней на охоте.
Девятеро сидели за богато накрытым столом. Их обьединённых магических усилий хватило, чтобы позволить себе эту маленкую слабость.
Звенели бокалы, тёк неспешный разговор, но напряжение витало в зале. Невидимое, но ощутимое, словно воздух сделался плотнее…
Пора было говорить о делах.
Восемь магов ждали.
— Эх, гулять, так гулять! — бодро воскликнул Комнинус Страза, словно не замечая напряжения остальных. Я прошу вас, дети мои, потешьте старого мага: облачитесь в одежды тех цветов, что выбрали сегодня. Добавьте яркости в этот мрачный зал! И разговор наш пойдет легче.
Семеро переглянулись. Арк скривил губы, Кутул набычился.
Но Лив не устояла, не смогла побороть искушение покрасоваться в новом платье. Над её головой засветился небольшой шар, с лёгким хлопком взорвался, радужным облачком искр окутывая фигуру чародейки.
Когда облако рассеялось, Лив невозмутимо сидела в великолепном платье голубого бархата, лишь чуть поддёрнула обнаженным плечом, прикрытым полупризрачным палантином, похожим на сгусток утреннего тумана.
Вынести, что подруга в новом наряде, а она в старом — Солей не могла и резко щёлкнула пальцами.
Мерцающий синий шёлк окутал её, высокий тугой воротник, созданный в пику обнажённым плечам подруги, заставил подбородок с царственной надменностью приподняться.
Лив была обворожительна — Солей величественна.
Видя всё это, не чурающийся моды Арк пожал плечами, буркнул:
— Красное!
И протянул руку, уже облачённую в пышный, винно-красный рукав, отделанный алыми атласными лентами, за кувшином.
Гарам усмехнулся и галантно поцеловал ручку Солей. И заблистал шелковыми одеждами апельсиновых тонов.
— Пожар в Друнге! — фыркнула Солей.
Угус и Флавиз посмотрели друг на друга, сдвинули свои бокалы — и под их мелодичный звон свершилось преображение.
— Ты — лимон! — осклабился облаченный в зелёный бархат Флавиз.
— А ты — незрелый лимон! — отпарировал красующийся в светло-желтом атласе Угус.
— Баловство! — прорычал Кутул.
Он сидел в тёмно-буром, покрытом пятнами камзоле, в котором с одинаковым успехом колдовал в своей лаборатории, мастеря очередного обортня, потом бражничал в трактире на вырученные деньги, а потом с наслаждением спал в притрактирноё луже.
И менять такую замечательно удобную одежду на что-либо ещё не желал.
Остальные ждали.
Маг не переодевался.
Лив склонилась к Кутулу и шепнула:
— Ты хоть пятна от жирной подливки закрась…
Маленькие медвежьи глазки Кутула обиженно сверкнули. Он скривился и побарабанил толстыми, короткими пальцами по столешнице. Потом прищёлкнул ими.
Камзол стал странного, грязного, какого-то фиолетово-бурого цвета, не на многим отличающегося от первоначального, девственно бурого.
— Ничего, наш медведь со временем обтешется… — добродушно
