сохранившиеся лучше, чем старое оружие. Доспехи для людей и быконей. Шкуры и ткани, одежда и пища, вино и кумыс, золото и драгоценности, топливо, ходовые запчасти к автоповозкам, седла, упряжь, скот, рабы…
Да, и рабы тоже. Виктор поморщился. Он многое мог понять и принять в торговле, но выше его понимания было то, как можно продавать и покупать людей. Для Сибирского Княжества рабство являлось дикостью, но в Орде оно было в порядке вещей.
Многолюдство и толчея на ордынском торжище смущали и настораживали. В такой толпе чуть зазеваешься — и запросто можно лишиться товара.
— А-Ка, Костоправ, — окликнул Виктор спутников. — Приглядывайте там за повозками.
— Да приглядываем-приглядываем, — пробасил А-Ка, грозно зыркая по сторонам.
— Воров здесь можешь не опасаться, Золотой Викатар, — заверил Батцэцэг. — Уличенным в воровстве, грабеже или обмане купцов Великий хан приказал ломать хребты и бросать в степи. Великому хану нужны порядок и честная торговля.
Хребет ломать — это, конечно, круто.
— И что, действует такая мера? — поинтересовался Виктор.
— С тех пор, как в караван-сарае поймали и прилюдно казнили одного охотника до чужого добра, я о случаях воровства больше не слышал, — ответил толмач.
Похоже, среди ордынцев и в самом деле царили жесткий порядок и железная дисциплина.
Внимание Виктора привлек невысокий и щуплый желтолицый торговец с узкими глазками и суетливыми руками, выставивший на раскладном прилавке три вскрытых и уже наполовину опустошенных цинка с патронами разного калибра. Купец махал широкими рукавами просторного цветастого халата и что- то непрестанно тараторил. Видимо, расхваливал товар и зазывал покупателей. Покупатели подходили.
Виктор решил, что и им тоже не помешало бы пополнить запас патронов. Того, что он выменял у Батцэцэга под Приуральском, все-таки маловато для дальнего похода. А желтолицый купец торговал довольно бойко. Боеприпасы у него уходили не поштучно даже, а целыми жменями. Судя по всему, цену ордынец сильно не задирал и товар предлагал качественный.
Виктор подошел. Поворошил рукой в цинке, внимательно рассматривая остроконечные цилиндрики. Вроде гильзы не ржавые и не порченные. Брать можно.
— Чего и сколько хочешь за рожок патронов? — спросил он, стараясь сохранять безразличный вид. Уточнил: — Автоматные, семь шестьдесят два…
И спохватился. Басурманин ведь не понимает по-русски! Не в Сибирске же торг идет. И даже не в Приуральске.
Виктор обернулся, собираясь позвать на помощь толмача, но иноземный торговец неожиданно удивил.
— А что у твоя есть для моя? — хитро улыбаясь, спросил купец.
Надо же! Желтолицый говорил по-русски! Правда, с забавным акцентом и безбожно коверкая слова, но вполне сносно. Что ж, тем лучше.
— Есть сибирская пушнина, — ответил Виктор. И пояснил на всякий случай: — Соболяки. Мех. Шкурки. Есть топливо. Хорошее. Чистое. Тоже из сибирских скважин.
— О, сибирь-человек! — заметно оживился купец. Замахал руками еще сильнее, отчего рукава халата захлопали по воздуху, словно крылья, заулыбался шире. — Сибирь-человек — хорошо! Очень-очень хорошо!
Виктор пожал плечами. Пусть будет сибирь-человек, он не против.
— Как твоя звать? — не унимался торговец. — Твоя имя, сибирь-человек?
— Виктор, — представился Виктор.
— Вихта? — переспросил китаец.
— Ну вроде того. Я купец Сибирской гильдии.
— О! Сибирь-человек-купец еще лучше, чем просто сибирь-человек! — резюмировал иноземец.
Его улыбка уже не помещалась на широком плоском лице.
— А ты-то сам откуда? — спросил Виктор.
— Моя — хань-человек. Так моя и моя народ сама себя звать. Хань-народ, хань-человек. Твоя понимать, Вихта?
«Странное самоназвание. Похоже на хана-человек», — подумал Виктор, недоуменно глядя на многословного собеседника и усиленно вспоминая, что это за народ такой чудной. Который — хана.
— Еще моя и моя народ называться чайна-человек… — продолжал тот.
«Чайный человек?» — удивление Виктора росло.
— Или китай-человек.
— А-а-а! Китаец?! — догадался наконец Виктор.
— Китай, Китай, Китай… — радостно и часто закивал «хань-чайна». После чего добавил: — Моя китай-человек-купец. Как твоя сибирь-человек-купец.
— Ну это ясно, — хмыкнул Виктор. — Коллеги, в общем. А имя у тебя есть, хань-чайна-китай- человек-купец?
Китаец стукнул себя в тощую грудь:
— Моя Ся-цзы, — объявил он.
Вот и познакомились.
— Откуда наш язык знаешь? — спросил Виктор. Этот смешной, улыбчивый и общительный китаец понравился ему сразу. Да и знание языка подкупало.
— Моя за твоя Байкала и за твоя Тунгуска ходить, — опять затараторил «китай-человек» Ся-цзы, на этот раз гордо выпятив свою цыплячью грудь. — Потому моя твоя язык знать, Вихта. Моя хорошо торговать с сибирь-человек. А хорошо торговать — значит, хорошо говорить.
Понятненько. Китаец, оказывается, вел торговлю где-то на юго-восточных и восточных границах Сибирского княжества. Там, видать, и научился лопотать по-русски.
— Слушай, Ся-цзы, а что у вас сейчас в Китае творится? — Виктор не удержался еще от одного вопроса, не имевшего никакого отношения к предстоящей сделке.
О мире, раскинувшемся за пределами сибирских лесов, приходили скудные, обрывочные и зачастую противоречивые сведения. Виктора же всегда интересовало, что происходит вне родного Княжества.
Ся-цзы зацокал языком и скорбно покачал головой.
— Запад-Китай — Большая-большая Котел, — печально заговорил он. — Большая и Страшная. Как твоя Котел за Урал-гора. Даже больше и страшнее, чем твоя, Вихта. Много-много мутанта-зверь, мутанта- птица, мутанта-рыба. Много мутанта-дикарь-человек. Мутанта-тварь часто приходить из Запад-Китай. Восток-Китай — жить можно. Правда, плохой жизнь, но можно. А за Восток-Китай еще один Большая Индус-Котел. Тоже много всякий мутанта.
Индус-Котел? Вероятно, китаец имел в виду Индию. Виктор как-то слышал от Сказителя о стране с таким названием.
Купец вздохнул:
— Мутанта везде много, а китай-человек совсем мало. Между два Большая Котел страшно. С хан Удуг не так страшно. Поэтому моя уходить из Восток-Китай и ходить с хан Удуг.
Виктор сочувствующе кивнул. И в чужих землях, оказывается, жизнь не сахар. Видать, по Китаю и Индии, как и по России, в свое время тоже неслабо долбанули. И наверняка ведь не только там бурлят сейчас Котлы. Terra Mutantica, должно быть, расползается по всей планете. Как болезненная опухоль. Или уже как трупные пятна?
Виктор тряхнул головой, отгоняя тоскливые мысли. Ладно, поболтали — и хватит. О грустном — так точно хватит. Делом пора заняться…
— Так что хочешь за патроны, китай-человек? — вернулся он к началу разговора.
Китайца словно подменили. Он вновь стал прежним улыбчивым, любезным и плутоватым торговцем. Ся-цзы больше не сокрушался о судьбе Китая и несчастных китайцев. Все его мысли теперь были
