Возле Оленькиной могилки синел огромными бутонами букет. Там, наверху, на поверхности цветы иногда встречались такие… Красивые, как глаза Ольги. Правда, растут они в самых опасных местах. Словно специально заманивают.
«Подвяли, — сокрушенно подумал Илья, — надо заменить».
Вокруг детской могилки лежали игрушки. Солдатики, машинки, забавные плюшевые зверюшки, почти целые книжки с яркими картинками. Разбросано все, словно ими действительно кто-то играется в темноте. Илье очень хотелось думать, что так оно и есть. Когда он приносил сверху сынишке новый подарок, Сергейка всегда радовался…
Так радовался!
Ох, Сергейка-Сергейка… Эх, Оленька-Оленька…
Илья присел на край платформы. Поставил светильник рядом. Сердце заныло, В глазах защипало — совсем не по делу. А звук, выцеженный сквозь зубы, походил на сдавленное рыдание.
Нет, так не пойдет. Нужно отвлечься. Срочно нужно хоть чем-то занять себя, руки, мысли…
Занятие у него было. Важное и неотложное. Надо снарядить магазин.
Вчерашняя вылазка на поверхность и мена с орджоникидзевскими принесла россыпь «семерки» на полрожка. На диаспорных базарах, наверное, можно было бы выторговать больше, но чтобы добраться туда, пришлось бы потратить время, которое Илья предпочитал проводить здесь, с семьей. С Оленькой и Сергейкой.
Он выгреб патроны из кармана. Разложил перед светильником на искрошившемся влажном и грязном бетоне. Из потрепанной разгрузки вынул пустой рожок.
Щелк, щелк, щелк… Первый, второй, третий… Остроголовая смерть, тускло поблескивавшая в слабом свете, ладно ложилась в плоскую изогнутую металлическую коробочку.
Пока Оленька и Сергейка молчали, по темному помещению разносились только эти звуки.
Щелк, щелк, щелк… Они, казалось, наполняли собой весь мир, уже заполненный непроглядным мраком.
Мозолистые пальцы Ильи, легко преодолевая сопротивление пружины, привычно задвигали патрон за патроном, патрон за патроном…
Щелк, щелк, щелк… Это, в самом деле, успокаивало. Медитативная игра со смертью, плотно упакованной в гладких остроконечных металлических цилиндриках, завораживала и расслабляла.
От двух крестов под платформой на стенку в грязных потеках падала тень, похожая на решетку. Оленька с Сергейкой по-прежнему не произносили ни слова. Что ж, иногда полезно просто помолчать вместе.
Сама темнота смотрела сейчас на Илью глазами родных. Илья почти физически ощущал печальный взгляд жены и восхищенный — сына. Сергейка всегда с восторгом наблюдал, как отец возится с оружием. Наблюдал. Когда-то. А что теперь?
Илья вздохнул. Теперь они ушли. Оба. Илья знал это. Но он знал и другое. Они ушли не совсем. Он же слышит их голоса в темноте. Каждый день слышит. Он с ними разговаривает. А они говорят с ним.
Щелк, щелк…
Илья вспоминал, КАК они ушли. Это было тяжело. Но так надо было. Скоро ему предстояло снова подняться наверх. Ему нужно мстить. А в этом деле такие воспоминания оч-чень помогают.
Есть время гнать прошлое прочь и запирать память на тяжелые амбарные замки. А есть время призывать его и пропускать сквозь себя, подпитываясь холодной ненавистью.
Илья вспоминал…
Взрывчатку переносили осторожно. Заряды закладывали аккуратно. Работали без огня, неэкономно расходуя батарейки фонариков.
— Осторожнее, туды ж вашу через колено! Хотите, чтобы всех по стенам размазало на фиг?! Эй ты, сюда канистру клади, рядом с фугасом! Да не так, идиот, шнуром наружу!
Маленький, юркий и крикливый начальник Аэропорта по кличке Сапер почем зря костерил подчиненных. Его трехпалая правая рука мелькала в воздухе, указывая, что и как делать. Отсутствующие мизинец и безымянный палец были не результатом мутации, а профессиональной травмой: в прошлом Сапер действительно был взрывотехником. По крайней мере, сам он так рассказывал. Да и в минном деле Сапер разбирался лучше других.
Крупную партию взрывчатки — пару противотанковых мин, тротиловые шашки, несколько фугасных снарядов и канистр с самопальным аммоналом — Аэропорт закупил в Диаспоре. На тамошних базарах купить можно все что угодно, а то, чего нельзя, клиенты со временем все равно получали под заказ.
Товар обошелся недешево, но тут уж не до жиру. Дальние своды тупикового туннеля, выходившего сразу за Аэропортом на поверхность — в депо, опасно просели и могли обвалиться в любую минуту, открыв радиации и мутантам доступ на станцию. Разумнее всего было, пока не поздно, самим взорвать опасный проход. Причем, взорвать поглубже и поближе к станции, с таким расчетом, чтобы закупорить его раз и навсегда.
К тому времени, как диаспорские выполнили заказ и доставили взрывчатку, своды возле депо уже начали сыпаться, так что следовало поторапливаться.
Для надежности Сапер решил рвать туннель поочередно в нескольких местах. Первые заряды уже заложили, а оставшуюся взрывчатку на дрезине отогнали подальше — в перегон на соседнюю станцию Поселок Орджоникидзе. Чтобы, не дай бог, не сдетонировало.
— Колдун, принеси еще шнура метра на полтора, а то не хватает, — велел Илье Сапер.
Илья отправился за самодельным бикфордовым шнуром, который диаспорские, не поскупившись, положили в довесок к взрывчатке.
Он вышел из туннеля на станцию. Помахал Оленьке и Сергейке, сидевшим перед костром возле эскалатора.
Вот тут-то все и произошло…
— Жа-а-абы! — донесся из темноты дикий вопль.
Илья вздрогнул. Жабы, или, как еще называли мутантов, выползавших в пасмурную погоду из Дона, «жабоголовые», — это по-настоящему страшно. Если стая этих уродливых, живучих и ненасытных тварей пробралась через прохудившиеся своды депошного туннеля вниз, то Аэропорт обречен.
В туннеле кто-то уже кричал не от ужаса, а от боли. Впрочем, крики быстро обрывались.
А взрыв? Там же все уже готово! И Сапер — тоже там! Подорвать заряды — секундное дело. Правда, придется, наверное, подорваться и самому. Но какая разница? Если жабоголовые все равно уже в туннеле?
Увы, взрыва, который мог бы завалить опасный проход и спасти станцию, не было.
Из туннеля вдруг выскочил Сапер. Наткнулся на Илью.
Глаза у начальника станции были похожи на круглые детонаторы, которые Сапер зачем-то держал в руках. И без того выпученные от природы, в тот момент глаза его, казалось, вовсе вылезли из орбит. Лицо — перекошено. Тонкогубый рот — раззявлен. Узкий лоб и приплюснутый нос блестят от пота.
— Жабы в туннеле! — брызжа слюной, истошно проорал Сапер. — Всем к бою-у-у!
И юркнул куда-то в сторону.
Больше из депошного туннеля не выбегал никто. Из людей — никто.
— Гуру-гуру-гуру, — звучало во мраке зловещее гуканье.
Слышалось чавканье. Хлюпанье. Быстрое влажное шлепанье. Все ближе. Ближе…
Илья схватил автомат.
Щелк, щелк, щелк…
Вдавливая в магазин патроны, Илья представлял под своими пальцами вытаращенные перепуганные глаза Сапера. И вспоминал искаженное страхом лицо начальника станции. Ох, с каким бы удовольствием он всадил бы сейчас в эту мерзкую рожу весь магазин! Ведь если бы Сапер тогда не струсил. Если бы взорвал депошный туннель. Пусть даже вместе с собой…
Но Сапер туннель не взорвал.
