из кожаных ремешков.
Дикий вопль разнесся над рыночной площадью. Прижав кровоточащие руки к груди, ремесленник- самозванец катился по земле. К притихшей толпе катился, от которой прежде так хотел отделиться.
— Куда?! — нахмурился Альфред. — Взять его!
Два оберландца подхватили толстяка под мышки, вздернули на ноги, вновь подтащили скрюченного, стенающего человека к маркграфу.
— Ну-ка, покажи теперь мне свои ладони, чудо-мастер, — маркграф аж перегнулся в седле, разглядывая искалеченные руки бюргера. — Покажи, говорю!
С жалобным стоном, гримасой мучительной боли и слезами на глазах нидербуржец разжал окровавленные кулаки. Показал…
Дипольд, вытянув голову, тоже увидел. Широкие кровавые полосы половинили обе ладони. На левой — не хватало мизинца. Из вспоротого мяса торчали порванные связки и выпирали бугорки суставов.
— Видишь, как славно, — удовлетворенно хмыкнул Альфред. — Теперь и у тебя мозоли будут. Только вот знаешь что…
Маркграф напустил на себя задумчивый вид, печально поцокал языком:
— Жилы-то, я смотрю, на твоих дланях драные, суставы — вывернутые, а кости — перебитые. Нехорошо… — Альфред неодобрительно покачал головой. — Ох, нехорошо, чудо-мастер. Перетрудился ты, видать, переусердствовал. Угробил свои золотые руки.
— У-у-у! — тихонько подвывал покалеченный.
— Ну а то как же! — издевался Чернокнижник. — И пушки, ишь, он ладит, и колокола льет, и мечи кует и чего там еще? Кольчуги, латы, часы да серьги с каменьями?.. Сталь, говоришь, железо, бронза, злато да серебро?.. Все, говоришь, можешь, да, чудо-мастер?
— У-у-у… — плаксиво умолял несчастный нидербуржец. — Ваша… светлость…
Его мольбы будто и не проникали под шлем оберландского властителя.
— Оно и немудрено руки вконец испортить, коли все мочь да за все подряд браться, — с сочувствующе-кислой миной продолжал свой жестокий балаган маркграф. — Но мне-то куда теперь девать такого работничка? И зачем мне твои порченые руки?
И — как приговор — после недолгой, но мучительной паузы:
— А незачем. Не нужны они мне. Такие вот дела, чудо-мастер, ты уж не обессудь.
— По-по-помилуйте, в-в-ваша с-с-светлость… — заикаясь, выдавил нидербуржец.
На которого уже не смотрели.
Альфред призывно махнул ближайшему голему с мечом и секирой:
— Ты! Иди сюда!
ГЛАВА 29
Механический рыцарь с лязгом приблизился, потревожив оберландских коней, не привыкших, видимо, еще к подобному соседству.
Голем остановился. Замер молчаливым истуканом. Ненадолго, впрочем.
— Брось оружие… — приказал маркграф.
Гигантская секира и чудовищный меч бронированного монстра с глухим стуком пали на землю.
— …И возьми-ка этого вот, — Альфред кивнул на скулящего калеку.
К несчастному потянулись пятипалые клещи в шипастых латных перчатках. Нидербуржец отшатнулся в ужасе, но был подхвачен оберландскими копейщиками и брошен голему.
Тот — как и было велено — ВЗЯЛ жертву. Стальной хваткой — за локти. Не обращая внимания на вопли толстяка. Затем монстр вновь застыл в ожидании. В объятиях железного великана бился и кричал живой человек. Пока — живой.
— Руки, — лениво бросил бронированному монстру Альфред. — Его руки мне не нужны. Выполняй!
Нидербуржец заорал пуще прежнего — в последней безуспешной попытке вырваться. И…
Голем развел свои шипастые длани в стороны.
…и вырвался. Не вопя уже — хрипя от боли, пошатываясь и подволакивая ноги, бюргер все же пробежал с полдюжины шагов.
Видимо, не осознавая до конца, что бежит без рук.
Руки человека — оторванные по локоть и сжатые стальными перчатками голема — хватали воздух окровавленными пальцами.
Покалеченный нидербуржец рухнул на колени. В изумлении и ужасе уставился на брызжущие красным культи… Целую секунду, а может, и две несчастный смотрел на кровоточащие обрывки собственных рук. И лишь после пал наземь.
Затих он, однако, не сразу.
Некоторое время ремесленник-самозванец еще полз… пытался ползти, пятная кровью площадную грязь — подальше от маркграфа, поближе к ошеломленной толпе. Словно там можно было обрести спасение. Оберландцы ему не мешали. Шокированные нидербуржцы не помогали. Нидербуржцы, несмотря на тесноту, отступали от безрукого калеки, как от чумного.
— Все могу… все могу… — упрямо шептали бледные губы умирающего, — о-о-о… у-у-у…
До безмолвствующей толпы он добраться не смог. Слишком быстро истек кровью.
Маркграф Верхних Земель Альфред Оберландский окинул притихшую площадь тяжелым взглядом. Объявил — громогласно и четко:
— С каждым лжецом, выдающим себя за умелого мастера, будет так! И будет еще хуже, если обман раскроется не сразу. Чем позже раскроется — тем будет хуже. Все ясно?! Всем ясно?! Кто следующий? Ну?! Мне нужны настоящие умельцы.
После расправы с самозванцем количество выходящего из толпы ремесленного люда заметно поубавилось. А вскоре и вовсе сошло на нет.
— Все? — ухмыльнулся Альфред. — И никого больше?
Видимо, все. Видимо, никого. Нидербуржцы молчали. Призывов к сопротивлению не звучало. Ни единого. Жители павшего города готовы были принять любую уготованную им участь с покорностью скота на бойне.
— Увезти мастеров, — распорядился Чернокнижник.
Небольшая группка оберландских копейщиков и несколько всадников погнали ремесленников в сторону бургграфского замка. Пленники вскоре скрылись за поворотом извилистой улочки, однако на площади по-прежнему было тесно. Даже после того как Лебиус отобрал нужных ему умельцев, места освободилось немного.
Чернокнижник скучливо глянул куда-то поверх толпы. Заговорил снова:
— А теперь, что касается остальных…
И — долгая-долгая пауза.
И вновь над площадью висит кладбищенская тишь, невозможная, казалось бы, при таком скоплении народа. Живого пока еще народа…
— У всех вас есть шанс, — продолжал вещать Альфред Оберландский. — Даже после того, как ваши пушки появились под стенами моего замка — шанс все равно остается. Оцените мою милость…
Альфред опять умолк на пару секунд, видимо, давая время и возможность оценить. И наконец перешел к делу:
— Мне нужна ваша помощь…
Дипольд насторожился. Это уже было интересно и притом весьма. Чем нидербуржцы могут помочь змеиному графу? Люди вокруг недоуменно переглядывались.
— Я предполагаю — и, поверьте, имею на то основание, — что в этом городе… — маркграф обвел
