На Трассу смотрела сейчас лишь верхняя камера жмура. Остальные, уткнувшиеся в грязный шершавый бетон, Денис просто вырубил, не мудрствуя лукаво. За ненадобностью. А чтоб не мешали. Пока.
Объектив мини-камеры третьим глазом пялился в прицельную планку огнемета. Командно-связная спарка Каравана казалась в прицеле совсем маленькой и очень, очень далекой.
Что ж, капсула в стволе ждет. Удара по клавише ждет, который мгновенно отзовется смертоносным рефлексом в неживом пальце, лежащем уже на спусковом крючке. И все теперь зависит от меткости мертвого гвардейца и дальнобойности оружия. Долетит капсула? Не долетит? Должна долететь! Обязана! И гори оно все синим пламенем! Хотя нет. Пламя будет не таким чистым. Заряд огнемета – маслянистый, въедливый. Спарка заполыхает густо, копотно, зловонно. То, что доктор прописал, в общем. Персональный ад для создателя «Мертвого рая» Федерального Полномочного посла Кожина Павла Алексеевича…
Прежде, чем ад ядерный поглотит город.
Рука Дениса нависла над клавиатурой. Чувствительная – какая бывает только у незрячих и компьютерщиков с многолетним стажем – подушечка указательного пальца нежно гладила податливые кнопки.
Сейчас, когда система управления «рабочим материалом» перестроена на троих пользователей, стандартные – самые удобные командные клавиши, включая «Делит» – оказались в распоряжении Николая. Орг сидел в центре. Денис разместился справа, и старт огнеметной капсуле даст ближайший сосед «Делита» – клавиша «Энд». Что ж, очень даже символично. Со всем этим пора кончать.
Минуты, которой просил Кожин, у федералов не будет. Полной минуты, по крайней мере, из шестидесяти шажков секундной стрелки.
Прошло двадцать пять секунд.
– Юля, Николай… – сейчас командовать будет он. И возражений нет. Ни у кого.
Двадцать семь секунд.
– Приготовьтесь.
Денис говорил громко, – очень хотелось, чтобы посол тоже слышал. И Кожин услышал.
– Стой! – А ведь Павел Алексеевич и правда паникует! Даже сквозь помехи Денис почти физически чувствовал, какого труда стоит федералу держать себя в руки.
– Готов! – орг.
– Готова! – Юла.
Тридцать секунд. Прошло. И осталось – столько же.
Не будет у тебя минуты, Павел Алексеевич.
– Остановись, Денис. Дай сказать. Одну вещь. На прощание. Тебе это будет интересно. Вам всем…
Интригует…
– Ну?
Ладно, пусть. Пусть будет последнее слово осужденного.
– Если Терновский… если Николай действительно сейчас с тобой, передай ему, что он прекрасно справился с заданием.
Денис ошалело уставился на орга. Господи, можно будет когда-нибудь кому-нибудь верить в этом городе?!
– С каким заданием? – Что ж, ради ответа на этот вопрос Денис готов был дослушать посла. До конца дослушать.
– Он заслан. К Волкам. Мною. Николай ничего не рассказывал тебе об этом?
– Кого ты слушаешь, Денис?! – Группировщик задышал тяжело и часто.
Секунды уходили. Тик-так. Тик-так. Вот так так…
Денис и Юла смотрели на орга. На бледных скулах группировщика играли желваки. И этот человек опасается предательства со стороны Ирины?!
– Зачем? Заслан? – спросил Денис у микрофона.
– Требовались идеальные условия для «Мертвого рая», – ответили компьютерные динамики голосом Кожина. – Максимально агрессивная экспериментальная среда на полигоне. Нужен был человек, который поднимет, всколыхнет оргов. Который организует настоящий ночной террор на улицах вашего района. Терновский был самой подходящей кандидатурой.
– Вранье! – проскрежетал Волчий вожак.
А хоть бы даже и нет. Какая разница? Теперь-то!
– Все, хватит тянуть время. – Денис приласкал пальцем клавишу «Энд». – Прощайте, Павел Алексеевич.
Остальное – потом.
– И ты тоже прощай, Денис. Все прощайте.
Странно. Теперь голос посла был отчего-то спокоен. Слишком спокоен для человека, который умрет меньше чем через секунду.
Его руку перехватили из-за спины. Быстро, цепко. И больно. Жутко больно. Пальцами – как клещами, как ножницами по металлу перехватили. Рванули с клавиатуры, заломили за спину. Денис, вскрикнув, уткнулся носом в стол. Замер, обездвиженный, парализованный болью. Не в состоянии пошевелиться, он скорее слышал, чем видел, как от компьютера отлетели Юла и Николай. Вместе со стульями. Но ведь тот, сзади,
