ни пройти, ни проехать. Да и на чем ехать-то. Бронированную махину БТРа вчетвером на колеса не поставишь.
Денис устало опустился на землю. Снова. Рядом привалилась к грязной броне Юла.
Денис прикрыл глаза. Чудное все-таки это ощущение, когда все уже пофигу.
– Встать! – рявкнул Николай. – Встать и бегом марш.
Юла подскочила. Наверное, просто от неожиданности, от испуга. Денис не шелохнулся. Ну не сработала в нем пружинка подчинения на командирский окрик. Ну отказала…
– Куда? – не открывая глаз, спросил он с улыбкой. – Куда теперь-то бегом марш, мать твою?
Его грубо тряхнули. Больно, блин!
Глаза пришлось открыть. Не слишком ли часто орг распускает руки. Он, конечно, великий пахан и все такое, но неужели так трудно угомониться в последние минуты своей и чужой жизни.
– Смотри, – Николай указывал куда-то за разбитый забор. За вывороченный бетонный блок, за порванную в клочья «колючку».
В изрезанной балками и холмами целинной степи открывался унылый вид. Бесснежная полуосень- полузима. Грязь, слякоть, ломаный сухостой. Природы, мать-перемать, увяданье…
А на дальнем взгорье – слишком далеко, чтобы стрелять, но еще достаточно близко, чтобы разглядеть длиннющую вереницу машин, – двигался федеральный Караван. Двигался быстро, улепетывая прочь от обреченного города-полигона изо всех своих лошадиных сил.
– Да не туда смотришь, дубина! – выругался орг.
Денис посмотрел «туда».
Овраг в паре сотен метров. Дальше – в стенке оврага – нора. Пещерка с обрушившимися краями. Похожа одновременно и на логово крупного зверя, и на землянку дикаря и на остатки блиндажа, уцелевшего с тех славных времен, когда на этой линии обороны еще дислоцировались части милвзвода.
– Думаешь, там можно спрятаться от атомной бомбы? – удивленно вскинул брови Денис.
– А как думаешь ты, умник?
– Бесполезно.
– А я хотя бы попытаюсь.
На это ответить Денис ничего не успел.
– Самолеты! – вдруг заорала благим матом Юлька. – Там! Там! Много!
И правда – там. Правда – много.
Гул. Далекий еще, но неумолимо приближающийся. И черные точки в небе… Эскадрилья заходила со стороны Каравана.
– Ма-а-ать! – проревел орг. – Вста-а-ать!
И закончил разговоры.
Николай вскочил. Схватил Юльку за руку, поволок за собой – через поваленную плиту. Через рваную сеть колючей проволоки.
И снова Юла не противилась. Шла за Волком покорно. Как овечка. Как в кладбищенской бункер-базе уходила. Ну и хрен с тобой! Ну, и скатертью дорога! Только…
– Эй, там минные поля?! – не удержался все же – крикнул вдогонку Денис.
Напомнил.
– Да пошел ты… – не оборачиваясь, отозвался орг.
Куда именно – не слышно. И не важно уже.
Николай и Юлька бежали рука об руку. Быстро бежали – комья грязи из-под ног взлетали выше макушки.
Денис вздохнул. Скверно. Наружные минные ограждения не проскочить вот так запросто. Значит, скоро в небо полетит не грязь, а окровавленные клочья двух придурков.
– Ну что? – Ирина стояла рядом. Смотрела. На самолеты, на Караван, на две фигурки, пробирающиеся через грязное месиво. Самолеты были уже близко. Караван – далеко. Николай с Юлькой… странно, но они были живы. Еще.
– Что делать будем, День?
Спрашивала она спокойно. Как не о нем. И не о себе.
– Ладно, Ночка, пошли. Тоже прогуляемся.
Какая, в конце-концов, разница – подорваться на мине или сгореть в ядерной вспышке. Нет, вообще-то большая: в несколько секунд жизни. Но…
Денис нехотя поднялся.
Эх, не дали отдохнуть напоследок! Ну почему человеку свойственно так суетиться даже перед неизбежным концом?
Он взял руку Ирины в свою руку.
А Николай и Юлька все бежали по слякотному минному полю. Бежали, увлекая.
