Они обошли боевые площадки внешних и внутренних стен. Побывали в надвратных башнях. Покрутили рычаги нехитрого механизма, выдвигающего посеребрённые шипы меж каменных плит, коими вымощена воротная арка. Облазили сверху донизу весь донжон и добрую половину пристроек к главной башне, осмотрели замковую часовню.
Затем настал черед многочисленных переходов, галерей и зал детинца, а также казарм и хозяйственных строений, расположенных на замковом дворе. Все это, впрочем, смотрели уже наспех, вполглаза. Можно сказать, и не смотрели вовсе. Томас отпирал замки, гости заглядывали в распахнутые двери. А порой и просто проходили мимо, стараясь лишь запомнить – хотя бы приблизительно – расположение помещений.
Внимание Всеволода привлекли небольшие вентиляционные окошки-отдушины, темнеющие под мощным фундаментом донжона. Здесь же, в глубокой нише, обнаружилась и подвальная дверь – тяжелая, вся в железных полосах. Но – не запертая.
– Дозволено ли нам будет взглянуть на нижние ярусы замка? – спросил Всеволод провожатого.
Кастелян скривился как от зубной боли, пренебрежительно махнул здоровой рукой:
– Вот уж где нет ничего интересного – уверяю вас. В подземельях сыро и грязно, а ходов – много. Только зря перепачкаемся и время потеряем. Ужин-то, поди, давно готов. И солнце, вон уже к закату клонится. Мастер Бернгард скоро вернется.
– И все же я убедительно прошу, брат Томас… – Всеволод решил проявить настойчивость. – Мы должны знать крепость, за которую предстоит сражаться. Знать ее всю – от верхушек башен до подвалов.
– Совершенно верно, – не преминул поддержать его Золтан. – Должны.
Татарский юзбаши молча, но глубокомысленно кивнул, соглашаясь со спутниками.
Томас вздохнул, однако вошел-таки в подземелье, пошарил в неглубокой нише у входа, вытащил факел. Что-то недовольно бормоча, не без труда запалил огонь от небольшого бронзового едва теплившегося светильника, стоявшего тут же, на треноге. Вслед за кастеляном под низкую притолоку поднырнули гости.
Куда-то вниз во влажную темноту уводила длинная лестница, высеченная в камне. Всеволод мимоходом отметил: выкрошенные, истертые ступени укреплены разбухшими от влаги деревянными и поржавевшими железными уголками. Сразу видать – старые ступенечки-то. Не просто старые – древние, в незапамятные времена рубленные.
Он и не заметил, как лестниц вдруг стало две, потом – четыре. То тут, то там, справа и слева появлялись ходы-ответвления. И еще. И снова. А вскоре выяснилось, что под замковым двором сокрыты целая подземная крепость, возможно, лишь самую малость уступающая по размерам той, что возведена сверху. А может, и не уступающая вовсе.
Томас, освещавший дорогу факелом, уверенно вел их путаными извилистыми галереями, накручивая замысловатые петли по бесконечному лабиринту, опускаясь все ниже, ниже… Они здесь были не одни. Один раз прошли мимо широкого коридора, где горели масляные светильники, а по стенам метались размытые людские тени. В другом проходе встретили двух кнехтов: первый – с факелом, второй – с мешком на плече. Кнехты почтительно расступились, давая дорогу.
Снова куда-то заглядывали и мимо чего-то проходили, не заинтересовавшись. Всеволод вертел головой, стараясь запомнить пройденный путь, но уже после первой дюжины поворотов сбился, запутался и понял, что безнадежно заплутал. Все же он был более привычен к лесам – не к пещерам.
– У вас тут, брат Томас, прямо не замок, а стольный град, – шуткой Всеволод попытался ободрить себя и приунывших спутников. – Два града. Один верхний, другой нижний.
– Я сразу предупреждал, что осмотреть всю крепость не удастся, – пожал плечами тевтон.
Молчание…
– Вы что же, сами высекали в скале все эти ходы? – на этот раз тишины не выдержал Сагаадай. Татарин настороженно озирался вокруг, прислушиваясь к каждому звуку. Кочевнику, привыкшему к бескрайним степным просторам, тоже, наверное, было неуютно в тесном подземном лабиринте.
– Часть пещер пробила вода еще в те незапамятные времена, когда разлом ущелья не проложил путь с горного плато в низину, – ответил Томас. – Другая часть – древние каменоломни. Их впоследствии расширили воины первой Сторожи. Теперь вот мы приспособили подземелья под свои нужды. По приказу мастера Бернгарда, еще задолго до Набега здесь заготовлялись припасы впрок. Тут много специально оборудованных помещений, где годами не портится ни зерно, ни солонина, ни вяленая рыба, ни сушеное мясо. Благодаря предусмотрительности господина магистра, мы, в общем-то, и держимся по сию пору. Ибо если бы ко всем нашим бедам добавился бы еще и голод…
Кастелян не закончил фразы. Да и не нужно было. И так все ясно.
Они шли дальше. Изредка гремели ключи, отворяя скрипучие двери на ржавых петлях. Шипящий факел касался кончиками пламени низких закопченных сводов. Порой трепещущий на сквозняках огонь устраивал дикую пляску теней. Тени были густые, плотные.
«Вот где было бы раздолье упырям даже в полуденный час!» – невольно подумалось Всеволоду.
В нишах и трещинах по углам висела паутина, под ногами лежал крысиный помет. Что-то недовольно попискивало в темноте. Потом исчезли следы пауков и крыс. Ниже забирались только люди.
Они прошли склады, схроны, подвалы, амбары.
Прошли каменный резервуар с булькающим родничком, – что-что, а смерть от жажды защитникам тевтонской Сторожи явно не грозила.
– Все, – Томас остановился, опустил факел. – Здесь подземелье заканчивается. – Дальше этой галереи пути нет.
Подсвеченное снизу лицо тевтона выглядело жутковато, словно неведомый горный дух, выступив из скальной тверди, встал на дороге у чужеземцев.
Всеволод все же обошел кастеляна и сделал еще несколько шагов вперед – в темноту. Галерея тянулась куда-то прямо. Но справа… Он разглядел дверь. Точно! Массивная и, похоже, не запертая. Из-под двери выбивалась едва-едва различимая полоска света. Кто-то там был. Что-то там делали.
