построек.
Образовавшийся пустырь огородили забором, колючей проволокой и минными полями. Поставили мощный шлагбаум с караулкой. Да пулеметные вышки. Да длинные казармы по одну сторону и просторные бревенчато-дощатые строения непонятного предназначения — по другую. Да штабной домик с антенной на крыше.
Но больше всего воображение поражала ровная… ровнехонькая площадка, расчищенная от снега. Не площадка даже, а площадь, площадище целая… Узкая и длинная. Тянется посреди огороженного пространства от подножия замкового холма и почти до самого шлагбаума. Будто заманивает потенциального противника к дерптской цитадели скатертью-дорожкой. Хм, интересно, что бы это значило? Место под новое грандиозное строительство? А вон там что?
В глубине дерптского замка, за засыпанным и утрамбованным рвом, за смятым валом, за порушенными стенами — там, где покоилось до поры до времени основание рухнувшего супершкафа, возвышается наскоро сбитое куполообразное сооружение. Хлипкое, временное, но необъятное, словно дом великана. Словно храм великана. Словно гигантский колпак, закрывший от непогоды и чужих взоров целый городской квартал… Что ж такого ценного в этом квартале-то?
А ведь ясно что! Платц-башня! Цайт-прыжки тут, похоже, уже начались. И гости из будущего подгоняют под привычные стандарты окружающий мир. Вот и возник чудовищный симбиоз средневекового замка и секретной базы Третьего рейха. Вот и наложились друг на друга два разновременных военных объекта. Вот и поднялось неподалеку от флага дерптского епископства знамя, украшенное свастикой.
Глава 5
— Изломанный крест… — хрипло выдохнул Освальд. Добжинец всегда отличался зорким глазом. — Вон там, над воротами из павез. Это ведь тот самый герб, что подняли супостаты над моей Взгужевежей.
Бурцев не ответил. Фашистское знамя над Дерптом говорило о многом. О том, что цайткоманда уже имеет свой город в городе, замок в замке, резиденцию в резиденции. И о том, что эсэсовцы здесь не считают нужным рядиться в чужие одежды и прикидываться монахами или странствующими рыцарями. Дерптские фашики почувствовали свою силу, открыли свое истинное лицо и подняли свой флаг. Как в Взгужевеже, где некому уже было сорвать знамя чужих времен и идей. Псевдолегат Святого Рима убедил- таки епископа Германа фон Крайземана отдать город на откуп «небесному воинству».
Бывший омоновец, польский рыцарь, китайский мудрец и юная нимфоманка смотрели не отрываясь, смотрели во все глаза.
— А это что такое — там вон, за проволочной оградой, где снега нет? — Освальд хмурил брови и нервно подергивал усами. Усы добжиньца всегда приходили в движение, если их хозяин находился в замешательстве. — Видите, длинная ровная и широкая дорога посредине… Ристалищное поле? Так великовато оно даже для групповых схваток. Может быть, епископ устраивает здесь скачки?
«Ипподром» за колючей проволокой что-то напоминал Бурцеву. И очень, очень ему не нравился. Но вот почему?
— Ты что скажешь, Сыма Цзян? — перешел он на татарский.
— Нисё, — пожал плечами китайский мудрец. — Совсем дурасек ваша епископа. Стена — ломай, ров — засыпай, ровная-преровная дорога к городу строй. Так и тарана, и осадная башня, и камнемета, и пешая и конная войска пройдет. Ой, дурасек!
Бурцев невесело усмехнулся. Дурачок, говоришь? Нет, не все так просто, друг Сема. Если у епископа Германа с головой что-то не в порядке, люди фон Берберга вмиг мозги ему вправят и понапрасну дурить не дадут. Нет, по всему видать — не епископская задумка платц этот прокладывать. Тут явно цайткоманда постаралась, выравнивая, будто по ниточке, внутригородское пространство и пересеченную местность за пределами Дерпта. Только — е-пэ-рэ-сэ-тэ! — зачем все это понадобилось фашикам?! Может, ловушка здесь какая-то кроется?
— Ладно уж, чего гляделки глядеть и гадалки гадать, — Освальд Добжиньский решительно рубанул ладонью воздух. — Решили идти в Дерпт, так идем. Ядвига проведет мимо стражи, а там видно будет.
— Не спеши, пан Освальд, — покачал головой Бурцев. — Может, епископ и пустил бы нас в город, да только здесь, похоже, заправляет уже не он.
В бинокль было видно, как засуетилась стража у ворот. Дерптские воины выполняли приказы… приказы эсэсовца. Человек в шинели и каске с рожками-пупырышками попал в его поле зрения лишь на миг, но никаких сомнений у Бурцева не оставалось: вот он, истинный начальник караула!
— И что нам теперь делать? — буркнул Освальд. — До второго пришествия тут сидеть?
— Погоди-ка! — Бурцев снова прильнул к биноклю.
— Ну? Что там еще?
— Из ворот, кажись, выезжает кто-то…
В самом деле… Стража выпускала из города вереницу груженых саней и отряд вооруженной охраны. Купеческий обоз — не иначе.
Добжинец тоже рассмотрел движение. Утихомирился, прикинул вслух:
— А мимо нас ведь проедут! Ждем?
Переглянулись. Поняли друг друга без слов.
— Ждем, — кивнул Бурцев. — Сыма Цзян с Ядвигой останутся в укрытии — держать лошадей наготове, а мы… мы подберемся к дороге. Попытаемся… Может, повезет.
Это был шанс. Если бы удалось захватить языка — пусть хоть даже самого тупого кмета, — можно было б вызнать, что творится за стенами Дерпта. Все ведь лучше, чем идти к чужим воротам наудачу, не зная обстановки.
Но, увы, чем ближе подъезжал санный караван, тем сомнительнее казалось задуманное предприятие. Охраняли купеческое добро, конечно, не рыцари, а конные и пешие наемники из кнехтов, но и эти — тоже не сахар. Особенно в таком количестве. Полдюжины спереди — окружили пузатого бородача в богатых одеждах и с кислым лицом: явно не прибыль подсчитывает сейчас торгаш, а убытки.
Столько же воинов плетется сзади — оберегают тыл, да меж саней еще вон мелькают копья, топоры и шляпообразные каски. А на тюках — позади возниц — разместились арбалетчики. Ох, и основательно же подготовился неведомый купчишка к путешествию по опасным прусско-ливонским землям. Как тут напасть? Как незаметно умыкнуть человечка? Но и упускать обоз тоже жалко. Когда еще такая возможность представится!
— Надо… — упрямо процедил сквозь зубы Освальд. — Полонянина брать надо, иначе ничего и никак нам не вызнать.
— Ну, так уж ничего? Так уж и никак? — ручка Ядвиги легла на плечо Освальда. Полячка улыбалась. Спокойно и весело улыбалась. Гораздо спокойнее и веселее, чем следовало бы в их ситуации. — Там, где бессилен мужчина, всесильна женщина, мой милый рыцарь.
— Что? — встревожился добжинец. — Ты хочешь…
— Я выйду к обозу. Одна. Поболтаю с купцом, узнаю все, что нужно, и вернусь.
Она говорила просто, как о походе по грибы.
— Думаешь, купчина станет с тобой разговаривать?
— Этот — станет, — усмехнулась Ядвига. — Знаю я этого купца. Ирвином его кличут.
— Знаешь? Купца? — Освальд был ошарашен. — Откуда?
— В Легнице встречались, — уклончиво ответила Ядвига. — Еще до прихода татар.
У Бурцева отвисла челюсть. Вот уж действительно мир тесен! Легницкий пеньково-суконный магнат, у которого раньше состояла в услужении Ядвига, отправился за барышами в Дерпт! Ну, чем не удача!
— Она дело говорит, Освальд.
Польский рыцарь в недоумении пялился то на Бурцева, то на свою возлюбленную.
— Вам все равно не захватить Ирвина, — терпеливо объясняла та. — А ведь он наверняка знает лучше остальных, что происходит в Дерите. И мне по доброй воле расскажет больше, чем вы сможете вызнать от полонянина. Которого, между прочим, еще сцапать надо.
— Сцапаем, — обиделся Освальд.
— Конечно-конечно, милый. Только зачем, если Ирвин сам выложит все и не заподозрит ничего худого? Так ведь будет проще и безопаснее.
