за вашу победу!
Джеймс, объясни ему, что это не гром и не молнии, — устало попросил Бурцев. — Скажи, что это просто оружие Хранителей Гроба.
Джеймс сказал. Усач в ужасе отшатнулся.
Похоже, бравый кипрский капитан раньше не видел и не слышал автоматов и пулеметов цайтко‑манды в деле. Однако о существовании некоего колдовского арсенала Хранителей Гроба с чужих слов он знал. Жюля кое‑как убедили, что к немцам никто из присутствующих отношения не имеет и речь идет всего лишь о трофеях. С трудом, правда, убедили, и с немалым. Поверить в небесные громы средь ясного неба королевскому капитану оказалось проще, чем в то, что магическое оружие Хранителей попало в чужие руки. Жюль в изумлении таращил глаза и не мог выдавить ни слова. Пришлось помочь…
— Джеймс, спроси капитана, куда подевалась его драгоценная королева?
Джеймс спросил. Капитан спохватился, завертел головой, разволновался.
— Он говорит, что пираты разделили пленников во избежание бунта, — переводил брави. — Королева и ее свита должны сейчас находиться либо на другом когге, либо на нефе.
Из груди капитана вдруг вырвался горестный вопль: усач заметил тонущий когг. Судно с пробоинами под ватерлинией уже изрядно осело и завалилось набок. Экипаж давно попрыгал за борт. А вот пленники…
Жюль насел на Джеймса, замахал руками, запричитал. В голосе капитана слышались то просительные, то требовательные нотки.
— Силь ву плэ! Силь ву плэ![6] — без умолку твердил Жюль.
— Умоляет помочь, — объяснил брави. — Просит не губить невинные души, запертые в трюме.
— Да уж, ситуация! Расстреливая корабль, Бурцев как‑то не подумал, что на борту могут оказаться не только пираты.
— Если ребята Жюля управятся с этой, — Бурцев притопнул ногой о палубу, — посудиной — пусть действуют. Мы поможем, чем сможем.
Капитан медлить не стал. Голос усача обрел властность и зычность, зазвенел, загудел. Встрепенулись, забегали матросы. Без лишних церемоний морской волк взял в оборот и собственных спасителей. Джеймс едва успевал переводить команды с французского. Дырок в простреленном парусе было немного, и на скоростных качествах судна эти небольшие прорехи не отразились.
Успели… Едва‑едва.
На корме тонущего когга валялось трое убитых арбалетчиков, еще один лежал на носовой боевой площадке. И больше — ни единого пирата. А из трюма в самом деле доносились призывы о помощи. Причем отчаянные «о сэкуры»[7] уже сливались с характерным бульканьем…
Люк взломали булавой Гаврилы, взрубили боевым топором Дмитрия. Люди в трюме плавали под самой палубой. Внизу оставалась лишь небольшая воздушная прослойка — ровно столько, чтобы высунуть лицо и попытаться перед смертью надышаться вдоволь.
Людей вытаскивали, выдергивали, как морковьиз грядки. А вода все прибывала. Собственно, корабль с простреленными бортами давно бы уже пошел на дно, если б моряки Жюля не пытались заделать бреши. В ход пошло награбленное пиратами и сваленное в трюм добро с нефа Алисы Шампанской. Сундуки, парча, шелк, бархат, восточные ковры, расшитые золотом камзолы, меха и даже длиннющая королевская мантия, подбитая горностаем. В общем, утопающие, как могли, спасали себя сами. И спасли.
Правда, повезло не всем: по трюму вместе с живыми плавало два трупа. Один — с развороченной грудной клеткой. Другой — с пробитым черепом. Оба попали под пулеметную очередь. Случайные жертвы… Бурцев отвел глаза. На войне как на войне…
Глава 6
Королевы среди освобожденных не оказалось. Наверное, поэтому капитан никак не желал успокаиваться. Усач что‑то кричал, указывая на удаляющийся неф, настойчиво тряс сначала Джеймса, потом Бурцева. Опять звучали бесконечные «силь ву плэ!». И без перевода понятно: верный вассал ее величества жаждет погони и нового боя. Похвальное, в общем‑то, желание, да только затяжная парусная регата с непредсказуемым результатом и еще одна абордажная схватка не входили в планы Бурцева. И без того, блин, задержались в средиземноморских водах! А до полнолуния времени оставалось немного. В общем, выбирая между спасением Аделаиды и кипрской королевы, Бурцев отдавал предпочтение первой.
Но настырный капитан не отцеплялся и все тараторил‑тараторил …
— Жюль говорит, что королева сполна вознаградит своих спасителей, — переводил Джеймс сбивчивую французскую речь.
Бурцев промолчал. Награда его не интересовала. Его интересовало лишь время, которое они безнадежно теряли.
— …а еще обещает, что нам помогут доплыть, куда мы пожелаем, в самые кратчайшие сроки.
Стоп! А вот это совсем другое дело! Бурцев видел, как лихо команда Жюля управляет пиратским судном. С такими помощниками на борту они доберутся до Святой земли гораздо быстрее. К тому же ребята Жюля, похоже, горло готовы грызть за свою королеву. Если с ними не договориться миром, будет драка. Если договориться — дружба до гроба.
— Ладно, Жюль, будь по‑твоему.
Усач за малым не захлебывался от собственных приказов. Команда, численность которой возросла вдвое, носилась по палубе с удвоенной же скоростью. Услуги дружинников Бурцева больше не требовались. Скучковавшись вокруг воеводы, они отошли в сторонку. Чего под ногами‑то зря путаться.
— Как думаешь, Джеймс, долго будем гоняться за королевой? — спросил Бурцев.
Брави прикинул. Оценил силу и направление ветра. Скептически глянул на грузный неф с кормовыми веслами вместо руля. Одобрительно — на расторопную команду Жюля.
— Меньше чем через полчаса пойдем на абордаж. Когг легче и идет увереннее нефа.
— Хорошо. Ядвига, спустись, пожалуйста, в трюм. Не упрямься, девочка, иначе тебя спустит туда твой разлюбезный пан Освальд. А ты, Сема, отдай‑ка мне громомет. Молодец, что не потратил «невидимые стрелы», — хвалю.
Со вздохом сожаления китаец протянул ему «шмайсер».
— Кес ке се? — поинтересовался пробегавший мимо Жюль.
— Спрашивает, что это такое? — перевел Джеймс.
— Оружие Хранителей.
Жюль отошел подальше.
Да, брави не ошибся. Уже минут через двадцать команда Жюля, похватав пиратское оружие, готовилась к абордажной схватке. Бурцев с соратниками тоже заняли места на носовой башенке судна.
Корабли сближались. На палубе королевского нефа суетились пираты. Из корзин на топах мачт, с кормовой надстройки навстречу преследователям полетели стрелы. С полдесятка вонзились в нос когга, в многострадальном парусе появились новые дырки. Беззвучно упал один из матросов Жюля. Вскрикнул, схватившись за плечо, другой.
Стрелки с когга ответили. Но, кажется, попали в мечущиеся фигурки на чужом корабле только Бурангул и дядька Адам. Все‑таки расстояние еще приличное, а палуба под ногами пошатывается. Волна усиливалась, и при такой качке трудно бить наверняка. Бурцев ждал. «Невидимых стрел» в «шмайсере» не так много, чтобы расходовать их понапрасну.
А пираты… Да, пираты прекратили бегство и готовились к бою.
Сто метров. Восемьдесят…
Стрелы с обеих сторон летели гуще. Вскрики раненых и умирающих слышались чаще. На нефе
